Игра в пятнашки

Как копы, так и пресса полагали, что убийца поджидал Присциллу в квартире, куда проник с помощью ключа, который находился в сумочке горничной Маргарет Фомос. Так что к тому времени он уже убил миссис Фомос ради сумки, хотя, может быть, изначально и не замышлял провернуть дело таким вот образом.

Возможно, он рассчитывал заполучить сумочку не такой дорогой ценой, однако горничная узнала его. Проработав у Присциллы несколько лет, она вполне могла узнать любого, кто близко общался с хозяйкой.

Информация, коей тем вечером нас снабдил Лон Коэн, заняла половину моего блокнота, но, полагаю, приведенных выше выдержек вполне достаточно. Проводив его до двери, я вернулся в кабинет и застал Вульфа в кресле. Босс уткнул в грудь подбородок и прикрыл глаза. Не удосужившись их открыть, он спросил, который теперь час, и я ответил, что пол-одиннадцатого.

Он проворчал:

– Поздновато, чтобы ожидать радушного приема. А который час теперь в Венесуэле?

– Бог мой, откуда же я знаю?

Я двинулся было к большому глобусу за книжным шкафом, однако Вульф опередил меня. Ему дай только повод покрутить шарик. Он провел пальцем по меридиану, начав от Квебека и закончив на экваторе.

– Несколько градусов к востоку. Полагаю, на час больше.

С разочарованным видом он крутанул глобус.

Я решил, что это чистой воды мошенничество, и возмутился:

– Вы всего лишь рядом с Панамским каналом. Как насчет остального океана? Попробуйте Галапагосские острова, – посоветовал я. – Там только половина десятого.

Он пропустил мое предложение мимо ушей.

– Твой блокнот, – пробурчал он. – Раз уж на меня взвалили эту ношу, я должен ее влачить. Запиши свое задание на утро.

Я подчинился.

Глава седьмая

Вероятно, мои представления о том, как должна выглядеть вдова, сформировались в раннем детстве, в Огайо, под впечатлением от чудаковатой вдовы Роули, жившей через улицу. С тех пор я повидал множество других вдов, однако детские представления не совсем изгладились, и я прихожу в некоторое замешательство, если у представительницы вдовьего племени целы все зубы, она не бормочет вечно что-то себе под нос и способна передвигаться без клюки.

Миссис Сара Яффе, похоже, не была отягощена какими-либо физическими изъянами. Если возраст ее и превышал треть возраста вдовы Роули, то ненамного. Это прозрение наряду с замешательством постигло меня при первом же внимательном взгляде на нее, когда я был впущен ею в квартиру на шестом этаже дома по Восточной Восьмидесятой улице.

Тот же взгляд принес и еще одно шокирующее открытие. Хотя славный солнечный июньский денек только-только начинался – было всего-то десять часов утра, – на спинке стула в прихожей висело небрежно брошенное мужское пальто, а на блестящей столешнице лежала мужская фетровая шляпа.

Я не позволил себе вопросительно поднять бровь, а просто мысленно заметил, пока вдова вела меня через просторную и роскошную гостиную, что она могла бы немного прибрать, раз уж я предупредил о своем визите по телефону.

А при виде столика в нише, накрытого к завтраку на две персоны, я не то чтобы залился краской смущения, но почувствовал себя введенным в заблуждение.

– Я была в кровати, когда вы позвонили, – сообщила она, сев за столик и взяв ложечку. – Полагаю, вы позавтракали, но не хотите ли кофе? Садитесь… Нет, не сюда, это место моего мужа. Ольга! Чашку кофе, пожалуйста!

Дверь распахнулась, и явилась валькирия с чашкой на блюдце.

– На подносе, моя дорогая, – потребовала миссис Яффе.

Валькирия развернулась и исчезла, но прежде чем дверь успела закрыться, влетела вновь. На сей раз чашка с блюдцем стояли на подносе. Я счел за благо отступить, дабы меня не растоптали. Когда же валькирия удалилась, я принял у хозяйки кофе и перешел к стулу на другой стороне стола. Она взяла ложечку и отломила кусочек дыни.

– Все в порядке, – успокоила она меня. – Я малость чокнутая, вот и все.

Миссис Яффе широко раскрыла рот, чтобы отправить туда кусочек дыни, и вопрос о наличии у нее зубов отпал сам собой. Зубы у нее имелись, причем здоровые и красивые. Я глотнул кофе, который после того, что варил Фриц, показался мне всего лишь сносным.

– Как вам известно, мой муж погиб, – провозгласила она.

Я кивнул:

– Да, насколько я понял.

Она отломила и съела еще дыни.

– Он был в запасе, майор, техник войск связи. Уходя год назад, в марте, он оставил в прихожей шляпу и пальто. Я не стала их убирать. И с тех пор, как через три месяца получила известие, что его убили, они так там и оставались. Это было год назад, но они до сих пор там, и мне тошно на них смотреть, тошно до смерти, но они все-таки там. А это, – она указала пальцем, – его место за столом, и мне тошно смотреть на него тоже. Вы не удивились, когда я сказала по телефону, что все в порядке и вы можете прийти? Вам, совершенному незнакомцу, детективу, желающему задать мне вопросы насчет убийства?

– В какой-то мере да, – согласился я, чтобы не показаться невежливым.