Игра в пятнашки

– Они никогда не понадобятся мне снова. – Сказано это было довольно уверенно. – Когда я вышла в прихожую, спустя долгое время после вашего ухода, и увидела, что пальто и шляпа исчезли, то заревела, как маленькая. А перестав реветь, испугалась. Испугалась, что реву из-за пропажи пальто и шляпы, но потом осознала, что расплакалась по другой причине, только не знаю какой. Впрочем, меня это совсем не беспокоило. Ведь одно мне было известно наверняка: я рада, что пальто и шляпа наконец-то исчезли. И еще я поняла, что вы сделали чудесную вещь, хоть я и вела себя не лучшим образом. Наверно, вы всё про меня поняли. Я ужасная трусиха. Всегда была такой. Вчера днем трижды пыталась вам позвонить, но палец никак не мог повернуть диск – вот до чего я труслива.

– Вы могли бы…

– Пожалуйста, не надо! Дайте мне закончить, а то я никогда не договорю. Я спала хорошо, как мне уже давно не спалось… Черт знает как давно. Я просто чудесно выспалась! А за завтраком – там же, где вы вчера сидели со мной, – я отдала себе отчет в том, что́ произошло. И еще осознала, что обязана исполнить все, о чем вы меня просили, все… Подождите, конечно же, нет… Я хочу сказать – все, о чем бы вы меня ни попросили… То есть все, что в моих силах. Поэтому просто скажите мне, чего вы хотите.

– Я сказал вам вчера.

– Да, но я не очень хорошо помню.

Я терпеливо и обстоятельно объяснил, но она как будто слушала не слишком внимательно, судя по паре вопросов, и я снова пустился в разъяснения. Она пообещала быть у нас в кабинете к одиннадцати.

Я предложил ей прихватить своего адвоката, но она ответила, что не хочет посвящать его в это дело: он может не одобрить нашу затею, а ей не хочется с ним спорить. Я не настаивал, поскольку мы все равно собирались просить Натаниэля Паркера действовать от ее имени, а лучшего юриста она вряд ли могла сыскать.

Сара предупредила меня:

– Не думаю, что я все еще не в себе, но смелее не сделалась, так что для меня это храбрый поступок. Надеюсь, вы понимаете.

Я подтвердил, что все понимаю и высоко ценю.

Утро тут же заиграло новыми красками. Первым делом я поднялся в оранжерею и сообщил Вульфу, что тридцать центов, в которые обошелся крюк на такси до склада Армии спасения, оказались прекрасным вложением, а в ответ получил указания.

Вернувшись в кабинет, я взялся за дело. Первым в списке шел звонок Паркеру. Требовалось изложить ему все в подробностях, ознакомив не только с именами, адресами, событиями и намерениями, но также целью и планом нашего демарша.

Особого восторга он не проявил, что было для меня не внове, а также дал понять, что, представляя миссис Яффе в суде, намерен отстаивать прежде всего ее интересы. Зная, что в случае нужды он отдаст Вульфу правый глаз, я уверил: если вдруг в результате нынешней затеи его вышибут из адвокатской коллегии, мне, возможно, удастся устроить его складывать бумажные салфетки.

Признаю, шутка вышла никудышная, но даже будь она искрометной, он бы все равно ее не оценил. Эти законники просто не понимают острот насчет лишения адвокатского статуса. Уж слишком много времени и денег расходуется для его получения.

Военный совет, начавшийся у нас в одиннадцать часов, обернулся крупным успехом, без особых нареканий с чьей-либо стороны. Миссис Яффе опоздала на десять минут, но в остальном я мог ею гордиться и по завершении встречи всерьез подумывал, не называть ли мне ее просто Сарой.

Она ни в коем случае не была дурочкой, способной лишь кивать, поскольку ничего лучшего в голову просто не приходит. Пришлось разъяснить ей дело во всех подробностях: что необходимо сделать, почему, когда и кому. В основном эта миссия выпала на долю Паркера, раз уж она являлась его клиенткой.

Паркер, высоченный, шесть футов и четыре дюйма, не имеющий иной защиты для своих костей от непогоды, кроме дубленой кожи, был настроен весьма скептически. В какой-то момент я даже думал, что он собирается умыть руки. Однако в конце концов он признал, что задуманную нами акцию можно предпринять без особого риска для его репутации юриста и жизни, а также свободы и благополучия клиентки.

Когда были обговорены все детали и Сара вручила Паркеру в качестве задатка долларовую банкноту, я сел на телефон.

Пришлось проявить упорство. Тонкий и кислый женский голосок уведомил меня, что мистер Перри Хелмар занят, и спросил, что мне нужно. Я ответил, что мистеру Хелмару обо всем расскажет мистер Натаниэль Паркер, и поинтересовался, когда Хелмар освободится. Она ответила, что не знает.

Разговор шел по накатанной колее, и дабы переломить его ход, мне пришлось упомянуть миссис Яффе. Через минуту нас соединили с Хелмаром, и Паркер снял трубку с аппарата Вульфа, облокотившись на его стол. Я слушал разговор и заносил в блокнот.

Паркер, обозначив себя как собрата по ремеслу, тут же взял быка за рога:

– Советник, я готовлюсь возбудить иск от имени своего клиента и звоню вам только из вежливости, как коллеге. Мой клиент – миссис Сара Яффе. Полагаю, вы ее знаете?

– Всю ее жизнь. Что за иск?

Паркер держался спокойно, в драку не лез: