Игра в пятнашки

В это время суток улицы Манхэттена практически пустовали – ни машин, ни пешеходов. Пустынной выглядела и Западная Тридцать пятая, когда я расплатился с шофером и выбрался из такси.

Поскольку входная дверь наверняка была заперта на засов, я не стал подниматься на крыльцо, а спустился на четыре ступеньки к подвальной двери и нажал на кнопку звонка. Кухня и комната Фрица огласились трезвоном. Затем изнутри донеслись звуки отворяемой двери и приближающихся шагов, Фриц осмотрел меня в глазок и открыл.

– Боже, ну и видок у тебя, – проговорил он вместо приветствия.

Я ответил, что именно по этой причине и заскочил. Нужно привести себя в порядок. Извинившись за беспокойство, я отправился наверх. По пути даже не бросил взгляда в кабинет – сразу поднялся к себе, принял душ, побрился и переоделся. Возможно, вид мой от этого немного выиграл, но почувствовал я себя лучше.

Спустившись вниз, я услышал возню на кухне и отправился туда. Фриц был уже там, как раз надевал фартук.

– Что так рано? – поинтересовался я. – Только половина шестого.

– Апельсиновый сок через две минуты. Завтрак через десять… Хватит для начала.

– Я ухожу.

– Нет, сначала ты поешь.

Так я и поступил, хотя и испытывал некоторые угрызения совести, поглощая при подобных обстоятельствах вульфовскую жратву. Фриц составил мне компанию, сидя на табуретке да позевывая, когда не надо было подавать еду. В какой-то момент он заметил:

– Это уже входит в привычку.

– Что?

– Да такой вот ранний завтрак. Вчера примерно в это же время… нет, чуть попозже я варил яйца для мистера Вульфа и Сола.

Я так и замер над блином.

– Что ты делал?

– Варил яйца для мистера Вульфа и Сола.

Я откусил блин и медленно его прожевал.

На самого блестящего и разностороннего детектива в Нью-Йорке Сол Пензер походил менее всех известных мне лично и понаслышке сыщиков. Тем не менее он, как никто другой, заслуживал подобного титула. Он был так хорош, что с легкостью находил применение своим талантам без всякого бюро по найму, причем отрабатывал гонорар до последнего цента. Если нам требовалась помощь, Вульф в первую очередь обращался к нему. Мы пользовались его услугами сотни раз.

Как бы ненароком я поинтересовался:

– Полагаю, Сол исполняет мои обязанности?

– Понятия не имею, чем занимается Сол, – твердо ответил Фриц.

Все было ясно. Очевидно, Фрицу дали понять, что, когда я появлюсь, мне можно сказать, что Сол являлся на ранний завтрак, но не более того. Я не пытался вытянуть из него остальное, ибо по опыту знал, что не стоит и пытаться.

Перед тем как уйти, я заглянул в кабинет. Пятничная почта под пресс-папье на столе Вульфа сюрпризов не содержала. Я не обнаружил ни малейшего намека на то, зачем понадобились услуги Сола, ни там, ни в заметках, ни в календаре.

Однако в сейфе мне попалось кое-что указывавшее, что наняли его отнюдь не для пустячного дела. В сейф я залез, чтобы одолжить небольшую сумму. Один из его внутренних ящиков разделен пополам. Справа лежит наличность на мелкие расходы, а слева – неприкосновенный запас.

Взяв пять двадцаток из правой части, я заметил в левой листок, которого раньше там не было, и вытащил его, чтобы посмотреть. На нем стояла карандашная надпись, сделанная аккуратным почерком Вульфа: «27/06/52 $2000 Н. В.».

Согласно устоявшемуся правилу, мы держали неприкосновенный запас, пять тысяч долларов, в виде потрепанных сотен, двадцаток и десяток. Быстрый пересчет купюр подсказывал, что листок действительно содержал отметку о выдаче наличных: не хватало двух тысяч.

Это было интересно, настолько интересно, что я, пожалуй, позабыл бы попрощаться с Фрицем, не услышь он, как я выхожу из кабинета, и не появись в прихожей, чтобы закрыть за мной дверь. Я сказал ему, что Вульфу можно сказать о моем появлении к раннему завтраку, но не более того.

Возвращаясь на Леонард-стрит в такси, я, естественно, ломал голову, для чего Солу Пензеру потребовались две штуки, – при условии, что это связано с делом Идз – Фомос – Яффе. Я сочинил массу версий, начиная с поездки в Венесуэлу для выяснения подноготной Эрика Хэя и заканчивая подкупом Энди Фомоса с целью выведать нечто сообщенное ему женой, но ни в одну гипотезу так и не поверил.

Упомянутые мною пять часов сна между ранним утром пятницы и утром понедельника пришлись на воскресенье, с четырех до девяти утра. И провел я их на бугристом стареньком диване в штаб-квартире убойного отдела Западного Манхэттена на Двадцатой улице.

Хорошенько покопавшись в памяти, я мог бы предоставить подробный отчет о сотне дел, в которых тогда участвовал, но сомневаюсь, что в этом будет какой-либо смысл. Поэтому, если не возражаете, опущу детали. Я высидел на двух десятках допросов – на Двадцатой улице, Леонард-стрит и Центр-стрит. Прочел великое множество отчетов и сводок. Бо́льшую часть воскресенья провел в полицейской машине, объезжая с мандатом, подписанным самим заместителем комиссара, свидетелей из длиннющего списка, на которых ссылались в своих показаниях подозреваемые.