Игра в сумерках. Путешествие в Полночь. Война на восходе

– Сколько вам лет? – спросил один из мужчин – могучий и высокий, он казался настоящим богатырем. Волосы его были заплетены в косы и густо усыпаны кольцами, а через плечо висел на ремне огромный рог.

– Шестнадцать. – Тео поднял лицо.

«Черт возьми, я такой же, как этот Герман! Почему такие взгляды?!»

– За нами могут увязаться стригои, – покачал головой громила-Охотник, – вернее, точно увяжутся. А с тобой две беззащитные девушки.

– Чего?

Шныряла выхватила ножи и оскалилась так, что даже Тео попятился, а лица Охотников вытянулись.

– Кого ты назвал беззащитной?! Это оскорбление! Возьми свои слова обратно!

Шныряла гордо шагнула вперед, совсем не боясь могучего мужчины.

– Ну, хочешь померяться силами? Давай, слезай со своего коня, толстяк!

Вик округлил глаза, но верзила с рогом лишь запрокинул голову и рассмеялся, и смех тот, низкий и ясный, словно хранил отзвук пения рога. Было в нем что-то горное и весеннее, чистое, отчего на душе становится светлее. Шныряла зло зарычала, видимо, решив, что он хохочет над ее вызовом.

– Что ж, я принимаю твое предложение. Когда закончим ночной переход – можем померяться силами. Мы, Охотники, никогда не запрещали женщинам вступать в наши ряды, и так продолжается с давних времен до сих пор. – Богатырь указал на Иляну.

Шныряла удовлетворенно кивнула и спрятала ножи. А Охотник улыбнулся Вику:

– Извини, что сомневался, – конечно, спутники самого Змеевика не могут быть беззащитны.

– Извини, Харман, у нас нет выбора. За нами и так хвост. Этот нелюдимец сегодня…

– Их было двое, – поправил Харман. – Мы разобрались со вторым.

Он указал на спутника – нежитель-перекидыш в серой волчьей шкуре зажимал рану на предплечье.

– Так, и почему за вами хвост?

Вик пустился в объяснения о связи Йонвы с игроками Макабра.

– Стало быть, вы – те, кто может отыскать этого белого вожака нелюдимцев?

– Именно так.

– Это все меняет, – нахмурился Охотник. – Тогда наша главнейшая задача – найти Белого Слепца. Он созывает нелюдимцев, а те не собирались в стаю уже очень долго. Если это не остановить…

Лицо Хармана помрачнело.

Издали послышался конский топот и ржание, и Охотники повернулись к тропинке, по которой несся наездник в черном. Он перескочил через пару могил, приподнял факел, и все увидели его холодное, злобное лицо, окропленное кровью.

Теодор вздрогнул всем телом.

Охотники ахнули, зароптали, выхватили оружие, но тут грянул крик Змеевика:

– Стойте!

Охотники окружили новоприбывшего, выставив мечи и револьверы, в руке Вангели также сверкнул ствол.

– Стойте, я сказал!

– Что за черт…

– Это же сам…

– Проклятье, какого лешего? Не шевелись! Я знаю, кто ты!

Холодный свинцовый голос проговорил:

– А я знаю, кто вы. И что с того?

Мэр Александру Вангели поднял факел выше, освещая толпу, – пламя выхватывало лица из темноты, и мужчина осматривал каждое, а пристальнее всего – лица нежителей. На какой-то миг его губы искривились, и в глазах угрожающе вспыхнули огоньки.

– Тракт чист. – Игнорируя возмущенные взгляды, он обратился к Змеевику: – Но я чувствую их.

Охотники ошеломленно переглянулись, зароптали.

– Как это понимать?

Какое-то мгновение Вик молчал. Впервые его лицо потеряло хладнокровность – на секунду из-под маски Мертвого Господаря проступил мальчишка, уличенный в чем-то запретном. Он гулко сглотнул и открыл было рот, но раздался голос Вангели, тихий и угрожающий:

– Я – Охотник.

Мужчины взорвались криками, вскинули оружие, лица их исказились от изумления, неверия, даже ужаса. Вангели поднял факел выше и оглядел всех тяжелым взглядом, будто придавливал могильной плитой. Мало-помалу гомон утих.

– Я – Охотник, – повторил он.

Заговорил громила с рогом:

– Я знаю тебя. Ты – Александру Вангели. Мэр Китилы.

Вангели приподнял подбородок:

– Да.

Харман сплюнул и процедил:

– Убийца.

Вангели чуть усмехнулся:

– Сказал убийца.

– Как ты смеешь… – Харман подал коня вперед. – Как ты смеешь говорить мне это… Я все знаю, чертов набожный садист! Если ты пришел что-то вынюхивать, я…

Харман оглянулся на своего спутника, волка-перекидыша. И Тео понял, что так возмутило Охотников: Вангели убивал нежителей. А живые Охотники, по-видимому, были дружны с мертвыми… Нелюдимца можно убить лишь вдвоем, лишь в паре живой – нежитель. Значит, их шестеро не просто так. Половина – живые, половина – нежители. Они – напарники.

– Александру…

Вик посмотрел Вангели прямо в глаза. Между ними происходил безмолвный разговор: на какой-то миг темнота на кладбище всколыхнулась, будто их окружили тени. Вангели скривил губы и убрал револьвер в карман черного пальто, затем потер седой висок и вновь поднял окровавленное лицо:

– Ignis…

– …et ferro, – кивнул Змеевик.

Охотники округлили глаза. Вик, преодолевая стыд уличенного в проступке ребенка, глубоко вздохнул и произнес:

– Мэр Китилы Александру Вангели… мой Названый.

Казалось, сейчас Охотники попадают с лошадей. Они широко распахнули глаза, а Герман и вовсе приоткрыл рот.

– Что… – глухо выдавил Харман. – Что ты сказал?

– Я сказал то, что сказал, Харман.