Игра в сумерках. Путешествие в Полночь. Война на восходе

Наконец Вик совладал с собой. Детское виноватое выражение исчезло, и вновь перед ними был молодой человек: статный, высокий и сильный, и сейчас, полный решимости, он горделиво смотрел на собратьев. Зеленые глаза вспыхнули огнем.

– Тот самый, о котором ты никому не говорил? Почему ты молчал? Поэтому?! Черт бы тебя побрал! Из всех людей этого проклятого мира, из всех тысяч ты выбрал своим Названым… – Казалось, Хармана сейчас хватит удар. Он не верил своим ушам. – Ты… выбрал… чертова садиста Китилы?!

Казалось, еще чуть-чуть – и Охотники наставят мечи на самого Вика. Дружелюбие, что сияло на их лицах при встрече, исчезло. Вик какое-то время, видимо, собирался с духом, а затем заговорил:

– Вы знаете… что видящих слишком мало… что половина из них даже не способны держать в руке оружие, а другая половина – боится. Кто по своей воле полезет в пасть к стригою? Кто согласится стать наживкой, приманкой, жизнь которой в любой момент может оборваться?! Вам легко было найти своих Названых? Вы искали по всей Трансильвании годами, скрипя зубами оттого, что ничего не можете сделать, когда убивали стригоя и тот возвращался вновь… Я не прав? Скажи мне, Харман, сколько лет ушло у тебя на то, чтобы найти Тамаша, выучить его на Охотника? А?

Харман покосился на нежителя в волчьей шкуре.

Змеевик вспыхнул:

– Вы знаете, кто я, знаете, скольких я убил! – Он указал на свои косы. – По кольцу на каждого нелюдимца! Я охранял Китилу и другие города годами! Годами! – Вик нехотя повернулся к Вангели. – С ним.

– С садистом из Китилы… – неверяще проговорил Тамаш. – Черт бы меня побрал, Змеевик… А я-то думал, чего ты молчишь про напарника.

– Вы ничего не знаете! Ничего!

Тео почувствовал, как взгляд Вика от Вангели скользнул к нему. Но Змеевик вовремя спохватился. Вангели же, сощурившись, молчал и слушал их разговор. Он достал платок и вытер с лица кровь, а после вновь обменялся с Виком странными взглядами. Парень чуть кивнул.

– Он поедет с нами.

– Что-о-о?

Охотники снова зароптали.

– Я не могу сражаться в одиночку! – рявкнул Вик. – Так что вы либо со мной, либо без меня!

В этот миг лицо его будто вспыхнуло тьмой; за его плечами раздался странный звон – долгий и гулкий. Звон всколыхнул воздух, прошел волной сквозь тело и ухнул в землю, загудев в могилах. Вик коснулся заплечного мешка, затем вновь посмотрел на Охотников – и такого взгляда Теодор никогда не видел.

Во внешности Вика проступил змей: черты лица заострились, зеленые жилы проступили на коже рельефным узором. Зрачки превратились в щели, а за спиной, затмевая могилы, выросла тень гигантского змея. И Теодор ощутил тот же страх, что испытал когда-то перед Господарем Горы, – почти животный, когда хочется бежать что есть мочи и спрятаться где угодно от надвигающейся грозы. Казалось, стоит Вику что-либо прошипеть, как отовсюду полезут-поползут бесчисленные гады, его войско.

Мертвый Господарь.

Вот кем он стал.

Теодор ехал на лошади, пытаясь не заснуть, – и в целом ему это удавалось: позади сидела Санда, обхватившая его руками, и, судя по всему, клевала носом – ее лоб то и дело тыкался в его спину.

Охотники спорили еще некоторое время, прежде чем прикусили языки; разговор был долгий и сложный. Тео и друзья слушали, многого не понимая из того, что говорил Змеевик. Но кое-что об Охотниках Тео уже знал от Вика…

Затем Теодору подвели лошадь, и он с ужасом понял, что придется ехать верхом, причем с Сандой: подготовили лишь одного коня. Иляну подхватил к себе на седло Герман – по-видимому, для них это было привычно. Они ехали как раз позади Тео и негромко переговаривались, иногда переходя на шепот. Чувствовалось, что у них долгие и доверительные отношения. Шнырялу же позвал к себе Вик, но девушка ни в какую не хотела садиться на лошадь:

– Животное верхом на животном – что это за новость? И вообще зверье боится нежителей!

– Эти не боятся, – пояснил Тамаш, указывая на своего коня, серого под стать его волчьей шкуре. – Впрочем, могу тебя понять: мне самому проще волчьим ходом. Однако так быстрее.

Услышав ободрение нежителя, Шныряла смирилась. Но когда Вик усадил ее перед собой, она так и вспыхнула:

– Эй… не прижимайся так сильно!

Вик нахмурился.

– Мне… – Шныряла еще больше смутилась. – Мне твои косы в лицо лезут!

Тракт уводил в сторону от Китилы, и отряд сперва ехал на восток. Темной молчаливой вереницей всадники пересекли мост над рекой, затем спустились по раздвоенной долине, зажатой справа и слева Карпатами. Тео не удержался и оглянулся: там, позади, горели огоньки Китилы – словно кто-то просыпал угли меж Карпатами. Он окинул прощальным взглядом город, который стал ему родным на время Макабра, и устремил взор дальше: где-то там, за горами, приютился его родной Извор… На миг сердце тоскливо сжалось, ведь Теодор никогда не отдалялся от дома настолько…

«Увижу ли я когда-нибудь Китилу вновь? – подумал он. – Лягу ли на доску под крышей проклятого дома? Кто знает».