Игра в Тарот

Наверное, если бы не дюжина солдат, добавленная Иродом, благоухающего Еушу точно бы растерзали на обратном пути. Ощетинившись сталью, маленький отряд едва двигался через море безумствующих фанатиков, готовых, казалось, ещё чуть-чуть нахлынуть своей плотью на остриё мечей только бы погубить, пусть ценой своей жизни, ненавистного им еретика.

Неожиданно из боковой улицы выскочил римский вестовой, куда-то спешащий прочь из города. Толпа, увидев его, набросилась на несчастного, мгновенно стащив с коня и растерзав, раньше, чем, ведущие Еушу конвоиры, смогли сделать шаг в его сторону, чтобы прийти на помощь.

За спинами безумствующих тщедушных фанатиков, способных лишь бессильно лязгать зубами и старательно плеваться в его сторону, Еуша видел, что появились группки крепких ребят с увесистыми дубинами и пращами. Время от времени к строю плотно окруживших его воинов припадали завёрнутые в тряпки с ног до головы гибкие мужчины, в которых угадывались сикарии. Словно прилипнув, они внимательно и терпеливо ждали, когда, благодаря оплошности, появиться просвет между воинами, дающий им шанс на бросок с кинжалом.

Когда подошли к резиденции прокуратора, она утопала в море беснующихся людей. Но самое интересное было то, что вокруг окружающих дворец стен безумцы складировали множество вязанок хвороста, пропитанного маслом, так что, судя по всему, намерения их были весьма серьёзными.

Прокуратор всё так же уверенно восседал на своём мраморном троне в окружение чиновников и секретарей. Только цепь легионеров перед ведущим к нему ступеням стала двойной, а толпа фанатиков перед ней выросла и уплотнилась, как казалось, раза в четыре.

Пилат медленно прочитал вердикт Иуды, потом показал на Еушу, стоящего в белоснежной тунике и увенчанного лавровым венком, и произнёс:

— Царь не нашёл в нём вины пред собой. Царь отдаёт в его в руки суда синедриона, как исключительного органа, в чьём ведение находятся вопросы веры.

Каифа, коротко посовещавшись с окружившим его собранием раввинов, поднялся на ступени и сказал, дерзко глядя в глаза прокуратору:

— Суд синедриона состоялся, мы требуем его наказания.

— Вы требуете, чтобы я его наказал? — спросил Пилат.

— Да, требуем. Мы и народ. Весь народ — Каифа торжествующе показал на огромную, дышащую ненавистью и жаждой крови толпу.

— Хорошо, спуститесь вниз и подождите. Я после короткого совещания вынесу вердикт — улыбнулся прокуратор.

Каиафа спустился к раввинам, которые его тут же окружили и начали что-то живо обсуждать. Еуша остался один перед опустевшим троном, прокуратор удалился за ширму позади кресла, откуда до Еуши отчётливо доносились голоса находящихся там людей.

— Какое положение в городе? — спрашивал прокуратор.

— Город объят мятежом. Мы блокированы. Гарнизон заперт в башне Антония. Вокруг дворца и башни собрались толпы фанатиков. Кроме того, они обложили дворец и башню вязанками промасленного хвороста. Если они их подожгут, дворец и башня окажутся в кольце огня — послышался голос Руфия.

— Они не станут жечь башню, она рядом с храмом, огонь перекинется на него — отвечал Пилат.

— Возможно, но наш дворец вдали от их священных мест.

— Основные наши силы в башне, даже если они и смогут пробиться сквозь толпу, то мы потеряем её и все запасы, хранимые в ней. Но даже если из башни и пробьются к нам, то они, возможно, придут уже на пепелище — рассуждал прокуратор. — Вы послали за подкреплениями?

— Да, двух конных вестовых. Их растерзала толпа. Поэтому пришлось посылать пеших, в обычной одежде. За городом, они получат коней.

— Когда придёт помощь?

— Через пять — шесть часов.

— Итак, нам надо продержаться шесть часов. Это возможно?

— Думаю, что нет, прокуратор, они жаждут крови немедленно. Промедление может дорого стоить.

— Но не бросать же начатое? Он перспективен, как Вы думаете, Руфос?

— Если бы не был перспективен, то и не началось бы такое. Его боятся. Сейчас толпа против него, но её настроение переменчиво. Завтра будут помнить только, что он один поднялся против всего клира. Чем больше его ненавидят сейчас, тем больше возлюбят завтра. Если удастся сохранить ему жизнь, то….

— Но ведь можно его казнить и воскресить. Думаю, что это только прибавит ему авторитет — Еушу до нервной дрожи пронзил чарующий голос прекрасной колдуньи.

— Видишь ли, моя многомудрая Зара, оживший мертвец — прекрасный экспонат египетского цирка, но негодный игрок в публичной политике — съязвил Пилат.

Еуша так и видел его хитрую улыбку. Полный сарказма ответ Зары не заставил себя ждать:

— Неужели мудрый прокуратор думает, что этими людьми можно править посредством публичной политики? Как он мыслит здесь диспуты, свободу мысли, уважительное отношение к чужому мнению? Они жаждут лишь знамений и чуда, чтобы не думать и подчиняться. Они погрязли в невежестве и суевериях, подавляющих разум. Сотворите им кумира, и делайте с ними что хотите. Хотите — стройте бани, хотите — водопровод.