Игра в Тарот

Ему было жаль тёти. Он подумал, что, гори оно всё, надо вызвать священника, пусть отпоёт, но тут он вспомнил попа из его прежней нац-тусовки. Как тот, толстый, рыжий, приходил к ним, именно к молодым, сначала долго пил, потом кричал зиг-хайли, горланил хорсвессели, затем, когда становилось жарко оголялся, снимая рясу, и показывал, то, что у него было вместо нательного креста — там висел железный крест. Но железный крест на голом распаренном пузе — был ещё не концом представления. Дальше шла подробная лекция об онанизме, при этом святой отец к тому времени уже весь мокрый, разогретый алкоголем, красный как рак, давно уже сидящий без рясы, начинал снимать последнее, что было ещё на него надето — свои семейные трусы. Именно начинал, так как широкие, всё разного цвета, и почему-то в аляповатых рисунках дешёвого ситца, трусы на него были одеты в несколько слоёв. Может такое множество трусов, закрывающих место являющиеся источником греховной сути, был последним рубежом защиты от соблазна? И всё это было как-то натужено, неискренне, без огонька, совсем не от души, одно слово — работа, служба.

На этой стадии Николаю становилось противно, и он уходил всегда раньше, чем…

Желание отпеть тётю сразу пропало, и вместе с тем, он понял, что если он и дальше будет безучастно созерцать эту чудовищную картину, то точно сойдёт с ума.

— Надо что-то делать, что-то делать — подумал он, стрясаемый совершенно чудовищным ознобом.

Достал и подвинул поближе к столу коробки с взрывчаткой, и начал было копаться в кучах мусора, чтобы найти посуду для устройства паровой бани, но быстро охладел, и бросил это занятие. Тут его внимание привлёк торчащий из кучи мусора какой-то знакомый ремень. Он потянул за него. Скоро из-под трухи показалась сумка с ноутбуком. Машинально он достал его, включил, и с невероятным, непонятным и никак не объяснимым в этой ситуации облегчением, услышал, как в звенящей тишине заработали, разгоняясь, жёсткий диск и вентиляторы охлаждения.

Скоро он погрузился в голубоватый цвет экрана. Он листал и листал страницы, нисколько не злясь, как обычно, что они при такой связи в этой глуши так долго грузятся, просто отрешённо и бездумно глядя на экран, даже и не пытаясь, что-то читать или понять. Просто смотрел и смотрел, как по мере загрузки на экране появляются символы, картинки, мигают баннеры…. видно в эти минуты эта псевдо жизнь в виде калейдоскопа мелькающих образов стала для него единственным свидетельством того, что-то где-то есть другой, живой мир, свободный от той безысходности и сумасшествия, в которые он безвозвратно погрузился.

Через некоторое время морок охватившего его стал слабеть, бездумье отступило, он стал узнавать слова, потом до него стал доходить смысл отдельных фраз. И скоро он стал жадно читать всё подряд. И странное дело, ему весь этот трэш, который раньше так раздражал, вдруг стал безумно интересен.

Николай, читал и читал, присматривая одну страницу за другой, и вдруг наткнулся на приглашение поучаствовать в совместном магическом ритуале по свержение «власти тиранов». Известный в определённых кругах пользователь живого журнала, писатель, адепт магических культов и поэт, Илья Маслов, призывал всех желающих поучаствовать в совместном радении и описывал как, что, и в какой последовательности нужно сделать, чтобы совершить этот обряд. Предполагалось, что если в один и тот же час к магическим действиям присоединится как можно больше участников, то эффект будет многократно усилен.

Николай, как утопающий, готовый схватиться за что угодно, понял, что лучшего способа отвлечься от того кошмара, в который превратилась его жизнь, просто нет, так как трудно было что-либо представить более далёкое от того, чем он занимался в последнее время, как участие в магических ритуалах. Поэтому он жадно стал вчитываться в мудрёную инструкцию, с энтузиазмом, переходящим в натуральную лихорадку, готовясь к обряду.

Наконец, магические знаки на полу, на столе вокруг покойницы, и, где было возможно, на стенах были начертаны. Николай снова и снова, внимательно и сосредоточено, повторял и повторял магические формулы, которые ему предстояло вскоре провозгласить, пытаясь за оставшееся перед началом колдовства совсем короткое время, по возможности, их заучить.

И вот час пробил. Николай, после мгновения нерешительности и колебаний, стал, размахивая руками, кружить вокруг стола, крича заклинания.