Игра в жмурики

Аркадий. И я в тебя влюблен, Эдмундович, тоже искренне. А трусость вытравляйте каленым этим хуем гебистским с моей жопы - сам хочу. А вот ты можешь теперь молоко с пищеблока хоть пятилитровыми банками пиздить - для язвы-то, - я тебе ничего не скажу. Я даже специально с Клавкой ради тебя договорюсь. Клавка ради меня что хоть сделает.

Феликс. Впер ты, что ль, ей, Клавке-то?

Аркадий. Ну впер, до печени. Это хорошо или плохо, что я впер Клавке-то, Эдмундович?

Феликс. Ну что ж, блюбёвь до печени - это хорошо. Блюбевь до печени - это частное дело кажного совейского распиздяя.

Аркадий. Во-о. И,поэму ты свою строчи до опиздинения. Вот приходи на работу и с самого начала строчи свою поэму.

Феликс. До опиздинения?

Аркадий. До опиздинения. Я тебе слова не скажу. Я даже за тебя могу огнетушители по этажам растаскивать.

Феликс. Ну спасибо, Аркаша, очень мило с твоей стороны.

Аркадий. Только на хуй тебе сдалась эта поэма, Феликс, если ты и без нее КГБ? Отдыхал бы лучше.

Феликс. Ну ты чукча. Поэма - это прикрытие, крыша разведчика. Ты что, до сих пор этого не просек? Ну бестолковый, право же, мудак.

Аркадий. Ну бестолковый мудак, Эдмундович, товар фургонами пиздить хуй бы когда изловчился. Не надо наговаривать на меня лишнее, товарищ капитан.

Феликс. Ну а вот что ты ворюга, в душе ворюга - это опять наговор? Еб твою. Ты вот ответствуй: нужны самой солидной совейской организации воры?

Аркадий. Знаешь, Эдмундович, я тебе одну умную ответственную мысль рожу.

Феликс. Ну рожай давай мысль умную ответственную. Не помри при родах-то.

Аркадий. Если, блин, сука, воры пользу приносят самой солидной совейской организации, то они по горлышко крепко ей необходимы.

Феликс. Златоуст епический.

Аркадий. Ну это мое частное мнение. Но если надо, Феликс Феликсович, если партия, народ меня просит постараться ради нашего большого строительного дела, ну что, ну неужели я не завяжу капусту с морковкой с пищеблока пиздить, если мне за каждую операцию будут пятьсот хрустяшек отстегивать? Ну а с другой-то стороны, Феликс Феликсович, это и не плохой крышей стать может: вор, бля, дешевый картофельный вор, а так - КГБ, офицер погонный.

Феликс. И все-то ты к деньгам клонишь, Аркашка. Больная у тебя психология.

Аркадий. Ну я исправлюсь, Эдмундович. Ну хуевым человеком я стал? Стал. Это было очень непросто сдуть этого рыжего - убийцей стать. Но я смог. Вот и хорошим человеком я смогу стать, если понадобится. Непросто - согласен. Но я способен не непростые, на мертвые дела, Феликс Феликсович, чую. Каким прикажите, таким и буду.

Феликс. Да приказы-то в наше время выполнять еще мало, хохляндия. Самому надо что-то соображать, импровизировать. Частная инициатива нужна.

Аркадий. Ну я ж тебе говорю, блядь, прости - у меня частной инициативы хоть жопой жри. Я вор, Эдмундович. Но я честный вор - как на духу говорю желаю приносить пользу Комитету Государственной Безопасности.

Феликс. Ну ладно - это все улаживаемые детали. Ты мне вот что скажи. Ты, коща убивал этого члена, тебе было приятно или тебе не было приятно?

Аркадий. Ну хуй его знает. Ну ты мне скажи, что тебе ответить - я то тебе и отвечу.

Феликс. Да солдат КГБ все сам должен уметь соображать и делать. И в картишки ладно шпилиться, и людей казнить, и баб трахать, и мужиков, и цианистый калий на грудь принять, и водочку. Кстати, это ты весьма презентабельно сотворять умеешь. И изначально, именно благодаря этому твоему циркачеству, у наших людей и возникла мысль о твоей вербовке.

Аркадий. Ну так.

Феликс. Ну так тебе было приятно, когда ты убивал этого жиденка?

Аркадий. Ну по дружбе скажи, сука, что тебе надо ответить?! За суку извиняюсь.

Феликс. Ну ни хуя ты не врубаешься, Аркашка. Бьюсь я с тобой, бьюсь дружеских отношений в нашей гебешной конторе отродясь не существовало. Это ж ведь азбука, хохля.

Аркадий. Короче так, товарищ капитан, если я вам спонадобился, берите, на хуй, на должность. Если не подхожу, разойдемся красиво, как в море корабли. Я, блядь, и в народном хозяйстве себе что надо, то и добуду.

Феликс. Ну ты-то добудешь воровской-то своей способностью истребительской - я в этом не сомневаюсь. Допустим. Хорошо. Но вот ты теперь знаешь, что убил человека по нашему заданию. А кто лишнее про нас знает, на того иногда приходится звать гебешного любера, и, как сам понимаешь, по камнестическому убеждению он тебя (дует) сдует очень профессионально. Ты понимаешь, что с тобой вдруг сможет сполучиться, Аркашка? Вот это я тебе сказал искренне и по дружбе.

Аркадий. Я, значит, теперь на мушке. Так, что ли? Феликс. Да кто его знает - не я все решаю. Аркадий. Ну ты меня сведи с теми, кто все решает. Да я сам вон в приемную КГБ пойду и попрошусь к твоему главному.

Феликс. Это будет твоей самой грубой ошибкой, хохляндия. Ну пойдешь ты, дура, туда, ну расскажешь, что убил рыжего еврейчика. А я скажу, что не я писал тебе ксиву. Я работаю индивидуально, чрезвычайно секретно. Мне приказано сгруппировать группу - я ее и группирую, исходя из своего понимания сверхзадачи. Ты врубаешься хоть немножко?