Игра втемную

Мысли носились в голове, сталкиваясь друг с другом, и высекали искры из моих многострадальных мозгов. На главные вопросы российской литературы «Что делать?» и «Кто виноват?» мне удалось ответить практически сразу. Во всех своих неприятностях я виноват сам, и лучше мне раз и навсегда перестать соваться в те вопросы, которые для меня слишком глобальны или остры. Я всегда подозревал, что супермена из меня не получится и что лучше бы заниматься спортом, а не чтением или, там, писанием. Развязавшись таким образом с классическими вопросами, я перешел к вопросам насущным. И вот тут меня стало клинить. Изо всех сил.

Понятно, что вчера меня обрабатывали люди Зимнего, о существовании которого я узнал только за пару часов до разборки. Еще мне известно, что кто-то убил его брата. Причем, этот кто-то оказался одновременно и дальним родственником одного из моих посетителей. Этот самый родственник вместе со своим товарищем отправились по газетам для того, чтобы привлечь внимание общественности к грядущей расправе над мужем сестры. И тут нашелся кретин, который дал согласие на встречу. Стоп. Но ведь я дал согласие только на встречу, а она еще не состоялась. Кроме того, своего адреса я не сообщал, а меня ждали именно возле дома. Около тринадцати ноль-ноль я впервые слышу об этом деле, а в 22-30 меня по этому поводу уже бьют, зная, где и когда меня можно встретить.

Каюсь, у меня в голове даже мелькнуло предположение о том, что участие в этом принял и Давид Абрамович, но, рассудив здраво, насколько это вообще было возможно в моем состоянии, эту версию я с облегчением отбросил. При моем наборе увечий ничего путного из размышлений произойти не могло. Были факты, но в таком количестве, что сопоставлять их друг с другом не было никакого смысла. Хотя… Если долго думать об одном и том же, то можно совершенно выпустить из виду все остальное. Меня ведь перед домом ждали не три человека, а четыре. И четвертым был мой новый знакомый Сергей Петров. Офицер и джентльмен. Ему я, кстати, своего адреса тоже не сообщал. Но с ним проще. Он, в конце концов, мог все это узнать по своим специфическим каналам, или как они это там называют. И возле меня он появился достаточно своевременно. Было бы, конечно, гораздо лучше, если бы он прибыл минут на двадцать раньше. Я бы отделался легким испугом, и коновалы не занимались бы вышивкой по моей физиономии. А кто вообще сказал, что Петров меня спасал? Этот тип меня предупредил о возможных последствиях, и последствия наступили достаточно оперативно и однозначно. Может быть, балбес Пименов уже успел пошуметь вокруг Брыкалова, начальники Петрова решили перевести мои возможные неприятности из состояния гипотетического в состояние воплощенное.

Нос болел, голова кружилась, желудок отплясывал рок-н-рол, а я морочил себе ушибленную голову вопросами, на которые не мог найти ответов.

Пришел из школы Сан Саныч, прибыла с работы жена. Оба проявили озабоченность моим состоянием. Татьяна даже выкроила несколько минут из времени, отведенного на хозяйственные работы, чтобы посидеть возле меня. Она с детства волокла в дом всяких обмороженных воробьев и контуженых собак. Теперь она ухаживала за мной, почти как в молодости, и на минуту мне показалось, что у нас все еще может наладиться. Я накрыл ее руку своей. Она вытерпела секунду-другую, а потом вдруг вспомнила, что у нее масса дел. Спокойно, главное не психовать и не волноваться. Что бы там ни было – она моя жена, а это, как мне тогда казалось, навсегда. Так мне тогда казалось…

Я закрыл глаза и тут же их пришлось открыть – огни под веками вращались с такой скоростью, что морская болезнь дала о себе знать сразу. Не хотелось ни читать, ни писать, ни плакать, ни выть. Жить тоже не хотелось. Пустота. Вообще, было такое чувство, что и карьера, и личная жизнь подошли к финишу одновременно.

Раздался звонок. Пришел кто-то посторонний – свои обычно стучат по дверной ручке – привычка, возникшая еще тогда, когда грудной Сан Саныч проводил большую часть дня во сне. Таня открыла дверь. «Здравствуйте!» – мужской голос, кажется, незнакомый, хотя нет, он же обещался прийти после обеда. Не голос, мой спаситель Петров, глаза бы мои его не видели.

15 марта 1995 года, среда, 14-30 по Киеву. Восточная Украина.

Зимний не торопясь прошел по подвалу. Три трупа. Не хватает Малого. Зимний обернулся к стоящему у дверей Вадику:

– Никто из соседей ничего не слышал?

– Ничего.

– Предупреди наших на улице – сейчас уезжаем. Свяжись с ментами – пусть они мне Малого из-под земли достанут. И наших предупреди. Пусть роются в каждой куче дерьма – Малый не мог далеко уйти. Искать!

Вадик кивнул и шагнул за дверь. Зимний носком туфли перевернул тело Палтуса, покачал головой. Малый получит свое в любом случае. Таких вещей нельзя прощать еще и потому, что это может плохо отразиться на репутации Зимнего. За спиной стукнула распахнувшаяся входная дверь.

– Что там у тебя? – не оборачиваясь спросил Зимний.