Игра втемную

«Мы сделали дело!» – значит, мы обошли всех, мы даже выросли в собственных глазах. Из отснятого может получиться фильм – здорово!

Потом я отправился прочесывать Москву по своему любимому книжному маршруту – от Лубянки, через Столешников переулок, на Тверскую, а потом через метро на Калининский к Дому книги. Подарки – детворе, книги – себе. Я вообще умудряюсь привозить полные сумки книг отовсюду, куда меня только не заносит нелегкая. Только к девяти вечера добрался до гостиницы. И только здесь я вспомнил, что все это время таскал с собой бумаги Святослава. Продолжая воспитывать силу воли, я не стал торопиться открывать пакет, а накрыл на стол, принял душ, съел ужин, чокаясь стаканчиком йогурта с коньяком Носалевича. А потом, заставив Ивана убирать со стола, сам взялся за пакет.

И был несколько разочарован. Там не было ни фотографий, ни бланков с надписями «Совершенно секретно». Был просто напечатанный на пишущей машинке текст, через полтора интервала. Некоторые строки и абзацы были подчеркнуты карандашом, некоторые – выделены розовым маркером. На меня это произвело впечатление некоего реферата, причем, незавершенного, без титульного листа и библиографии в конце. Но когда, несмотря на все попытки Носалевича отвлечь меня от чтения, я стал вникать в суть, то мне сразу стало понятно, почему Святослав не решился публиковать подобное в России. Я даже не сразу смог себе представить тот объем документов, которые «утекли» к Святославу.

Недавно я был напуган собственной информацией! Продажа нашего космического производства, конечно, дело достаточно высокого уровня, но оно ни в какое сравнение не шло с прочитанным. Ничего похожего я раньше не держал в руках и думал, что подобные вещи случаются с журналистами только в фильмах. При достаточном воображении можно было сказать, что я держал в руках судьбы многих народов. Это было моим первым впечатлением, потом стало понятно, как Святослав решился предложить это первому встречному. Без документов, или хотя бы без их фотокопии, вся эта информация превращалась в досужие размышления «по поводу». «Не принимай ни от кого никакого пакета на улице!» – сказал Ковальчук, а я сейчас поступил именно так. «А ведь в нем действительно могло быть что угодно», – думал я. Чушь, мои проблемы показались такими махонькими в сравнении с содержанием «меморандума», как я тут же окрестил бумаги Святослава.

Я читал их долго и тщательно, иногда возвращаясь к прочитанному, сверяя одну страницу с другой и стараясь хотя бы приблизительно представить себе форму документов, из которых подобную информацию можно было почерпнуть. Мне стало казаться, что и Святослав имел не подлинные тексты документов, а лишь их изложение, а возможно, и только комментарии к ним. Как ни мало я был знаком с военным делопроизводством, я не мог себе представить, что все документы находились рядом в тот момент, когда их подбирали для копирования. И уж совсем не верилось в то, что кто бы то ни было мог спокойно собирать такую подборку, перебираясь из одного кабинета в другой. И хотя в «меморандуме» были сделаны выводы, мне показалось, что сам факт утечки информации должен наводить на размышления. Но, что самое главное, у меня ни на секунду не зародилось сомнения в истинности предложенной информации. Давались такие простые и убедительные объяснения многим событиям, что верилось сразу.

Все всегда очень просто, если вначале знать ответы, а потом подгонять под них вопросы. Наверное, Святослав получил всю информацию сразу. Более того, информации было столько, что часть ее упоминалась просто походя, как вполне известные факты, не нуждающиеся в более подробном анализе.

Практически ни одного имени, ни одного номера части, ни одного конкретного адреса или населенного пункта не упомянуто. Более того, нет пересказа событий, нет анализа конкретных операций. Только итоги и выводы, но зато выводы весьма и весьма необычные. Настолько, что после минутного раздумья у меня тоже возникло сомнение о возможности их публикации. И, черт возьми, снова невозможно понять, кому выгодно такое течение событий. Вернее, снова очень много кандидатов на получение выгоды.

А моя болезненная подозрительность, судя по всему, все прогрессирует и прогрессирует. Теперь мне стало казаться, что чеченские события тоже укладываются в мою схему. Единственная проблема – я еще сам четко не определил всех нюансов своей схемы. Так, предчувствие общих закономерностей. Действительно, может «поехать крыша». Особенно, если рассуждать на такие сложные и огнеопасные темы далеко за полночь. И я, аккуратно сложив листки, отправился спать.

4 марта 1995 года, суббота, 23-35 по местному времени, Сараево.

В квартире было темно и тихо, но никто не спал. Тишину нарушали дыхание, иногда легкое металлическое постукивание, тихий шум включенной рации. Никто из находящихся в квартире не курил, тот, что стоял у окна, жевал сигарету.