Игра жизни

Первый рабочий садится и работает буравом. Второй рабочий ударяет, стоя. Одновременно с этим м у з ы к а н т ы начинают играть за сценой направо. Удары раздаются в такт.

Карено. Фрёкен Терезита, вот вы и дождались вашей музыки. (Возвращается к ней.) слышите, как гора отзывается на каждый удар. Теперь я вызываю силы. О, мне предстоит великое!

Терезита. Я вас лучше понимаю под музыку.

Карено. То, что я хочу учиться у вещей, хочу подслушивать у их двери. Вы находите что это так уж фантастично? Если мне удастся, я увижу больше, чем видели люди.

Терезита. Знаете, чтO тут великолепно?

Карено. Знаю ли я, чтO тут великолепно? ЧтO же?

Терезита. Будет великолепно, если вам это удастся.

Карено (возбужденно). Видите ли, фрёкен Терезита, в наших представлениях нет ничего абсолютного. Мы даем им твердую исходную точку, и они годны, приносят свою пользу. Удар по бураву производит звук. Отлично. Но почему удару по бураву не производить света? Это от меня самого зависит. Слепорожденный легко выучится отличать куб от шара; но дайте ему зрение, и он не узнАет, чтO куб, чтO — шар. Хорошо, я меняю мою прежнюю исходную точку, я — слепорожденный.

Терезита (устало). Мне грустно сегодня.

Карено (садится). Почему грустно вам? Вы недовольны мною?

Терезита. Вами? Нет.

Карено. Вы не должны грустить.

Терезита. Подумать только, что слепорожденный растеряется? Неужели он так и не отличит куба от шара?

Карено (встает). Нет. Разве не поразительно? Когда он прозрел, его исходная точка изменилась, и вещи раскрывают его представлению необычные свойства. Видите ли, я именно так и хочу поступить, хочу привести себя в такое состояние, что я увижу измененную действительность. И раз нет ничего абсолютного, то я преспокойно сажаю «Химеру» на трон, приказываю ей существовать, как факту, сообщаю ей значение действительности, венчаю ее.

Терезита. Когда вы так стоите и говорите что-нибудь, то кажется. Будто вы плывете на лебеде.

Карено (улыбается). Я сяду. (Садится.) На лебеде? Наоборот. Я сижу на моем старом черном коне, который несется с громким топотом. Его хвост метет землю.

Терезита. У вас локти в белом. Постойте. (Вынимает носовой платок и чистит его.)

Карено. Каменная пыль. Очень вам благодарен. (Мечтательно.) Кроме того мне, пожалуй, удастся поколебать все основание моего восприятия времени. Чего я этим достигну? Великих вещей. Я устремлю свою душу к берегам вечности. Да. (Воодушевляется своими собственными словами и встает.) Если б я мог совершенно остановить поток моих ощущений, то время исчезло бы. Если б я мог уменьшить быстроту потока не более, как в пять раз, то я перевернул бы все мои представления. День и ночь чередовались бы каждые четыре минуты; хлеба сеялись бы, созревали бы, убирались в одно мгновение. Я сразу достигаю восьмидесяти лет и умираю. Но я умираю молодым. Мое представление высчитывает мой возраст и находит, что мне пятнадцать лет и десять дней. (Одно мгновение стоит молча, потом садится.)

Терезита. Карено, говорят, вы женаты?

Карено (помолчав). Нет, я не женат. Почему вы спрашиваете?

Терезита. Я слышала.

Карено. Я не женат. Вам Йенс Спир рассказывал? Он вам столько рассказывает. Когда-то я был женат.

Терезита. Но ваша жена жива?

Карено (задумчиво). В течение для вы дважды спрашиваете, женат ли я; чтO это значит? Если б вы знали, как неизбежно вы должны спросить еще раз.

Терезита. Подумать только, вы умираете пятнадцати лет от роду, как вы сказали! Не так ли?

Карено. Вы так беспокойны сегодня, фрёкен Терезита.

Терезита (вдруг встает, отходит на несколько шагов и возвращается назад). Я знаю одну вещь, которая ни вам ни папе не понравилась бы.

Карено. Знаете?

Терезита. Я готовлю очень тонкий обед и кормлю им нашу собаку.

Карено. Ну, за это ваш отец не стал бы вас наказывать.

Терезита. И потом приглашаю молодого голодного человека стоять и смотреть на это.

Короткое молчание.

Карено. Я не знаю, зачем вы это говорите.

Музыка раздается громче.

Терезита. Я говорю это, потому что мне шепнули на ухо. Зачем же иначе я стала бы говорить?.. Слышите, теперь музыка нежнее…

Карено. Мне кажется, она становится громче.

Терезита. Теперь она грустная. (Бросается на землю, где она раньше сидела.)

Музыка умолкает. Рабочие перестают ударять.

Первый рабочий (вынимает бурав и осматривает его; говорить вниз Карено). Тут самая мягкая скала, какую я бурил.

Карено (встает и хочет отвечать).

Терезита (удрученно). И последние мои слова тоже несправедливы?

Карено. Несправедливы? Полноте, фрёкен Терезита?

Первый рабочий. Мягка, как глина.