Играем реальную жизнь в Плейбек-театре

Представьте себе, что вы - плейбек-актер и собираетесь изобразить чью-то жизнь в театральной форме. Рассказчица только что поведала историю о трагикомической ситуации во время семейного обеда в День Благодарения. Она выбрала вас на роль своей матери. И вот вы стоите на сцене, слушая рассказчицу, смотрите на нее, напряженно стараясь уловить каждый нюанс, пытаясь запомнить, кто выбран на роль дядюшки-хиппи, недоумевая, каким, черт возьми, образом вы сможете показать, что спускаетесь по лестнице на три пролета ниже. Затем ведущий говорит: «Давайте посмотрим!», и вы вынуждены войти в роль, надеясь на лучшее. И опять каким-то образом это срабатывает. Идеи приходят к вам неизвестно откуда; ваши партнеры на сцене, похоже, настроены на одну с вами волну; все вместе при помощи музыки вы устраиваете театральную сцену, обладающую формой и содержанием; и когда все заканчивается, рассказчица кивает и вздыхает.

БЫТЬ ГОТОВЫМ К ЛЮБОЙ РОЛИ

Я видела плейбек-актеров, изображающих ершик для унитаза, и ребенка, который временами не мог разговаривать, и непослушного датского дога, и новорожденного младенца, и кофейный столик, и незнакомца, который умирает в отделении почты, и любимую машину, и раненую хищную птицу. Для некоторых ролей требуется артистичность: как бы вы сыграли кофейный столик? А для других - эмоциональность. Плейбек-актеры должны быть готовы ко всему.

Выбор актера на роль в истории - процесс интуитивный. Удерживая в воображении образ своего друга, или себя самого, или еще кого-нибудь, рассказчик смотрит на актеров и при помощи ощущений решает, кто из них лучше всего соответствует этой внутренней картине. Это соответствие не обязательно строится на внешнем сходстве, совпадении по возрасту и полу. Часто женщин выбирают на роли мужчин и наоборот. От актера требуется способность войти в роль без стереотипного или рефлексирующего мышления, а это не всегда легко. Рассказчики иногда совершают телепатический выбор, когда распределяют роли в своей истории, и, не зная о том, назначают актера на такую роль, которая в действительности является частью его жизни. Такие совпадения очень помогают, как, например, в реальном случае, когда рассказчица выбрала актрису, которая работала старшей сестрой в роддоме, на роль акушерки в сцене рождения ребенка.

Но иногда параллели между ролью и реальной жизнью актера могут быть болезненны. Я помню сцену, в которой актриса из зрительного зала мужественно сыграла роль матери, чей сын погиб, попав в катастрофу во время поездки на мотоцикле, и только потом раскрылось, что она сама потеряла сына в аналогичной ситуации. Женщину, чей отец жестоко обращался с ней в детстве, попросили сыграть унижаемого ребенка. ВИЧ-инфицированный актер был выбран на роль человека, умершего от СПИДа.

Возможно, в таких случаях от плейбек-актера просят слишком многого? В конце концов, такая работа должна быть выгодна тем, кто ее выполняет, в не меньшей степени, чем тем, для кого она делается. Это не тот театр, где благополучие актеров приносится в жертву успеху выступления.

Плейбек-актер всегда имеет право сказать: «Нет, извините, я просто не смогу сыграть эту роль». Я наблюдала, как это случалось несколько раз, и я помню один случай много лет назад, когда я была вынуждена сказать это. В тот момент я тяжело переживала самоубийство своего друга, и меня попросили сыграть женщину, которая покончила с собой подобным ужасающим образом. Это было в самом начале наших экспериментов с Плейбеком. С тех пор я никогда не ощущала потребности отказаться от роли, хотя, как и всех других актеров, иногда меня просили сыграть очень трудные роли. Со мной произошло то, что, как я думаю, происходит с большинством людей, практикующих Плейбек в течение определенного времени: сама работа увеличила мои личные ресурсы, позволив мне находить силу и эмпатию, чтобы входить в любую роль без опасности для своей личности.

С другой стороны, роли могут быть сложны для актера, потому что они сильно не соответствуют его опыту и его характеру.