Играя на струнах души

— Не обижайся, но я могу о себе позаботиться.

Он кивает.

— Как скажешь.

Струна напряжения туго натягивается между нами, и я не только не могу отстраниться, но и не хочу этого. Что это за осязаемая вещь, кружащаяся между нами? Итан — мастер соблазнения. Неужели он сейчас использует свой сексуальный шарм на мне?

Я выныриваю из тумана и бросаюсь бежать.

— Надо идти!

— Увидимся, Том, — говорит он тихо и медленно, и как, черт возьми, один его голос может заставить мой желудок подпрыгивать и переворачиваться?

Я вскидываю вверх средний палец и задаюсь вопросом «Что со мной такое?», набирая темп до бега.

ГЛАВА 8

ИТАН

— У тебя в кровати была принцесса?

Я распахиваю глаза и снова вижу Эллиот, которая смотрит на меня с края моей койки.

— Что?

— Тинкербелл? — Она проводит рукой по моей подушке и поднимает ладонь, покрытую золотыми блестками. — Эльфийская пыль. Ты спишь с феями?

Я стону и переворачиваюсь на спину, чувствуя, как золотые блестки врезаются в мою кожу.

— Эллиот, — зовет Бен, — оставь Итана в покое. У него была тяжелая ночь.

— Все в порядке. Я уже встаю. — Откидываю плед, подбрасывая в воздух облако блесток. — Как, черт возьми, это вообще возможно? Я принял два душа прошлой ночью, а это дерьмо все еще повсюду.

Бен втягивает воздух сквозь зубы.

— Блестки — это дар, который не перестаёт радовать. Ты никогда от него не избавишься.

— Чертовски здорово. — Соскальзываю с койки, и блестки осыпаются вокруг моих ног.

— Доброе утро, Эдвард Каллен, — говорит Эшли из кухни.

— Кто такой Эдвард Каллен? — Бен приглашает Эллиот к столу на завтрак.

— Вампир из «Сумерек». — Стряхиваю блеск с рук и живота, затем вытряхиваю тонну из волос. — Отличный фильм. Удивительно, что он так и не получил ни одной награды.

Эшли наливает молоко в стакан для Эллиот и качает головой.

— У тебя ужасный вкус в кино.

— Ты можешь поверить в это дерьмо? — Я показываю на свое все еще сверкающее тело. — Сколько блесток она на меня высыпала?

Бен потирает верхнюю губу, изо всех сил стараясь скрыть свой смех.

— По крайней мере, двадцать галлонов.

— Двадцать галлонов? — Чертова Томми.

В середине нашего вчерашнего выступления, ни с того ни с сего, на меня с неба обрушилась волна за волной золотых блесток. Ливень был настолько неожиданным, что когда я сообразил, откуда он идет, чтобы спастись от него, было уже поздно, и я был покрыт с ног до головы и стоял в куче этого дерьма. Блески были у меня в носу, в ушах, под рубашкой и каким-то образом даже в штанах. Толпа обезумела, посчитав, что это чертовски весело, а Джесси так смеялся, что не мог перевести дух, чтобы спеть.

Я искал ее интриганскую задницу после шоу, но Брент затащил нас на афтепати, на котором мы должны были присутствовать в честь друга Аренфилда. Так что выглядел там как чертово елочное украшение, раздавая автографы и делая миллион фотографий с фанатами. Я стал вирусным хэштегом в инсте. #БлестящийБасист.

Она заплатит за это.

Я опускаюсь на стул у окна и выглядываю наружу, смотря, как команда разгружает оборудование для сегодняшнего шоу.

— Завтра у нас выходной, да?

— Да, в Нью-Йорке.

Хорошо. Это даст мне возможность принять душ в отеле, чтобы попытаться избавиться от всего этого гребаного блеска. Погодите-ка… это? Я наклоняюсь ближе к окну и наблюдаю, как из задней части грузового контейнера появляется маленький роуди.

— Сейчас вернусь. — Я бросаюсь к двери и выхожу во влажный кливлендский воздух.

— Итан, ты… — Дверь закрывается за мной, прерывая слова Эшли.

Томми сразу же замечает меня, и я готовлюсь преследовать ее, если она побежит, но девушка шокирует меня, бросая свои дела и быстро идя ко мне.

— Что ты делаешь…

Я обнимаю ее, прижимаю ее щеку к своей груди, прерывая слова.

— Обнимаю тебя. — Я трусь своим торсом о ее торс, качая головой с довольной ухмылкой, когда золотые блестки сыплются на ее черную бейсболку и рубашку. — Разве тебе не нравятся объятия?

Я продолжаю извиваться, перенося как можно больше блесток со своего тела на ее. И говоря о ее теле, у нее действительно есть грудь под этими объемными рубашками. Я чувствую, как ее сиськи прижимаются к моему животу, кончики твердеют, когда я создаю трение между нами.

— Итан? — Ее голос напряженный и дрожащий. Я отстраняюсь достаточно, чтобы посмотреть на нее. Ее руки напряжены по бокам, а глаза широко раскрыты, когда девушка смотрит на меня. — Ты в трусах.

Я замираю, мысленно оценивая свое тело. Бледно-голубые боксеры. Женщина в моих руках, прижатая ко мне, пока я трусь об нее… и мой член твердеет. Быстро. Тонкий материал моих трусов не оказывает никакого сопротивления.

— Мне так жаль. — Я закрываю глаза и думаю о своей бабушке. Томми пытается выскользнуть из моих рук. — Стой, не двигайся.

— Что? — Она пытается вывернуться из моих рук. — Кто-то может нас увидеть.

— Именно поэтому ты не можешь двигаться, иначе они увидят.

— Увидят что… Боже мой! Ты… это… что?

— Стояк? Да. Ш-ш-ш… перестань говорить и казаться такой восторженной. Это не помогает.

— Восторженной? Я не восторгаюсь, а сгораю от стыда!

Стискиваю зубы.