Играя на струнах души

— Вчера вечером ты крутилась, как белка в колесе, — говорит мне Бикер, один из моих товарищей по автобусу и коллега-толкач, за завтраком в «кормушке». Он ставит свою тарелку с яйцами, сосисками и мини-кексами.

— Я должна извиниться за то, что у меня получается лучше, чем у тебя? — Я откусываю кусочек соленого бекона и запиваю его глотком тепловатого кофе. В полдень мы только завтракаем, приехав в Филадельфию в десять.

Пророк, Коротышка, Лекарь, Дикси, даже Пол подходят к столу с едой, и все они выглядят так, будто им нужно еще двенадцать часов сна. Пол садится рядом со мной.

— Не забудь, что вчера вечером в гитарном усилителе взорвалась лампа.

Бикер подносит вилку с яйцами ко рту.

— Мы ее заменили.

— Я проверю остальные.

Пророк ворчит.

— Нам нужно сделать последнюю проверку микрофонов перед саундчеком.

— Здесь частота глушится.

Разговоры за столом продолжаются — одни передают ценную информацию, другие просто размышления вслух. Помню, как в детстве я слушала и пыталась представить, что означают все эти слова, которые звучали как на другом языке для моих юных ушей.

— Попросите кабельную…

Двойные двери комнаты распахиваются с такой силой, что ударяются о кирпичные стены, как пушечный выстрел. Все взгляды устремляются на мужчину, кипящего в дверном проеме.

Итан.

Он выглядит больше, чем обычно, его грудь вздымается, плечи двигаются при каждом вздохе. Он сразу же замечает меня, как будто я позвала его по имени. Я немного съеживаюсь, когда парень топает ко мне, раздувая ноздри. Прикрываю рот, чтобы он не увидел моей улыбки.

— Ты. — Его обычно полные юмора карие глаза теперь превратились в узкие щелочки огня. — Серьезно?

За столом становится подозрительно тихо, за исключением нескольких приглушенных смешков и пробормотанных: «Охренеть».

— Доброе утро, Итан. — Мои губы подергиваются от едва сдерживаемого смеха. — Как спалось? — Из моего носа вырывается фырканье.

Он ухмыляется, но его взгляд едва ли можно назвать игривым.

— Думаешь, что это смешно?

Я пожимаю плечами.

Итан смотрит на моего отца, потом на Пола — точнее, на то место, где локоть Пола на столе находится рядом с моим.

— Расплата — сука.

Я покусывая губу.

— Хм-м-м… Думаю, ты имел в виду «расплата — член».

Коротышка теряет самообладание первым, его смех становится быстрым и хриплым. Один за другим, присутствующие за столом взрываются хохотом. Я изо всех сил стараюсь сохранять спокойствие, но в конце концов тоже теряю самообладание и присоединяюсь к смеху остальных.

Итан проводит рукой по волосам, словно пытаясь сдержать свой пыл. Я смотрю на огромный черный член и яйца, которые я нарисовала маркером на его щеке несколько часов назад, и любуюсь своей работой. Чего он так злится? Все сойдет, если хорошенько оттереть. Может быть, несколькими хорошими скрабами.

Он смотрит на меня, открывает рот, чтобы что-то сказать, но вместо этого решает уйти. Когда доходит до двойных дверей, кричит через плечо:

— Вы все уволены.

Мы разражаемся новым приступом смеха. Нас ни за что не уволят. Джесси никогда бы этого не допустил.

— Не волнуйтесь, никто не уволен, — заверяю я команду. — Ему просто нужно время, чтобы остыть.

— Не могу поверить, что ты это сделала, — говорит Пол рядом со мной, все еще усмехаясь. — На твоем месте я бы спал с одним открытым глазом.

Я смотрю на дверь, за которой исчез Итан, и мысленно бросаю ему вызов, чтобы он продолжал наши розыгрыши. Подколы, словесные перепалки — вот где мне комфортно с Итаном. Никакого флирта, поцелуев или оргазмов, которые могли бы спутать его намерения. Никаких бабочек, теплых чувств и неловких взаимодействий. Мы вернулись в зону комфорта.

ГЛАВА 14

ТЕЙЛОР

Две недели и никакого возмездия.

Четырнадцать дней я осторожно обходила углы, нюхала все, прежде чем съесть, и боялась момента, когда что-то упадет с неба. С каждым днем, который проходит без возмездия, я становлюсь все более и более параноидальной.

Две недели, и я начинаю думать, что Итан забыл о мести и совсем забыл обо мне. Я бы подумала, что гигантский член и яйца, нарисованные маркером на его лице, менее запоминающиеся, чем я, но он ведет себя так, будто меня больше не существует. В тех редких случаях, когда мы оказываемся в одном и том же месте, он поворачивается ко мне спиной и садится в самом дальнем конце комнаты. В наши свободные вечера он не появлялся у моей двери и не наносил неожиданных визитов в ресторан, где я была.

Я объясняю это тем, что жены и дети покинули турне, и Итан снова развлекается со своими товарищами по группе. Я больше не нужна ему для развлечений.

Он также погружается в бассейн из фанаток, чтобы удовлетворить свои плотские потребности?

Возможно. Я отказываюсь обращать на это внимание.

У меня нет права ревновать. У меня нет на него никаких прав.

Он казался искренним в ту ночь, когда появился в моем автобусе, но я была слишком расстроена, слишком уязвлена тем фактом, что после всех этих лет Тори не изменилась. Неважно, сколько раз я давала ей возможность вести себя как мама, она постоянно разочаровывала меня.