Играя в любовь

Подобная сценка вполне могла быть срисована с Лондона: кое в чем все большие города похожи, и не важно, в какой части света располагаются. Разницу можно заметить в мелочах: судя по одежде людей и яркому солнцу, что заливает улицы, климат здесь очень жаркий. Об этом же свидетельствуют не по-европейски затянутые шторами окна и тканевые навесы.

Только когда Джейн попыталась забрать у него из рук книгу, Эдмунд понял, что слишком долго рассматривал рисунок. Казалось, мечты унесли его далеко-далеко от магазина Хетчардса, и разум изо всех сил противился возвращению в реальность.

– Тебе рисунок тоже понравился?

Джейн погладила бумагу кончиками пальцев, и от этого движения у него пересохло во рту.

– Что особенного в Индии? Почему любое упоминание о ней тебя буквально завораживает? – Прежде чем продолжить, Эдмунд сглотнул, затем кашлянул. – Возможно, причиной тому… Беллами?

Он-то знал, что Беллами, то есть Тернер, никогда и ногой не ступал на землю Индии. Все его истории были не более чем выдумкой.

– Дело не в Индии. Любая страна. Весь мир. – Джейн говорила, а палец ее тем временем путешествовал по странице. – Просто хочется узнать о мире больше, а не прозябать в Лондоне.

Любопытно. Так значит, дело было вовсе не в Беллами, не в Индии, и даже не в нем, Эдмунде, который ее постоянно разочаровывает. Причиной всему было ее собственное желание, чистое и искреннее. Разумеется, он и сам разделял подобные устремления.

Должно быть, выражение его лица изменилось, потому что она сразу же захлопнула атлас.

– Положу его обратно: цена слишком высока.

Он взял книгу из ее рук, но вместо того чтобы вернуть на полку, подозвал служащего:

– Будьте любезны, запишите на счет лорда Киркпатрика и упакуйте. Мы возьмем ее с собой.

Затем, повернувшись, взял руку Джейн и легонько сжал.

– Как бы мне хотелось дать тебе больше – все, о чем мечтаешь!

– Этого вполне достаточно.

Она с благодарностью посмотрела ему в глаза, и Эдмунд возблагодарил Бога за такую жену. Теперь, когда нашелся способ доставить ей радость, он почувствовал себя значительно лучше. Напряжение, сковывавшее его последние недели, постепенно отступало, и это оказалось весьма приятно. Раньше ему даже в голову не приходило, что семейные отношения могут быть такими удобными, приятельскими, душевными. До тех пор пока есть согласие, можно обойтись без любви.

Прочистив горло, Эдмунд осведомился:

– Ты поможешь мне выбрать рождественские подарки для моих родственников? До Корнуолла путь неблизкий, поэтому лучше поспешить с покупками.

Джейн приподняла брови.

– Корнуолл? Твои родственники все еще живут там? Ах да, припоминаю. Если не отец, то…

– Мать и две сестры.

– Так что же, они и на Рождество не приедут в Лондон?

Эдмунд натянуто улыбнулся.

– Они не любительницы путешествовать, как, впрочем, и я.

– Да, я помню. – Потянувшись к ближайшей книжной полке, Джейн наугад взяла первый попавшийся том, затем поставила обратно. – Моя матушка точно такая же: предпочитает оставаться дома и совершенно не расположена к поездкам в Лондон. Меня удивило, что она приехала на церемонию, но, с другой стороны, не могла же она пропустить свадьбу единственного ребенка.

– Я рад, что она смогла приехать, – сказал Эдмунд.

Джейн, будто не слышала его, продолжала поглаживать пальцем раскрашенную вручную карту с надписью: «Сицилия».

– Как я уже сказала, мне не хотелось бы прожить скучную жизнь, а вот моя мать, напротив, только об этом и мечтала. После смерти отца, а это было так давно, что мне большого труда стоит воскресить в памяти его образ, мы с матушкой жили вдвоем. Да, еще держали одну горничную, вечно шмыгавшую носом особу, которая служила нам и кухаркой и экономкой. Мы жили в доме на самой окраине деревни, скромно, но аристократично, иными словами…

– На ковры хватало, – усмехнулся Эдмунд.

– Да, хоть и на весьма потертые, – добавила Джейн, продолжая изучать карту. – Но я всегда чувствовала, что такая жизнь не по мне.

Эдмунд раскрыл было рот, намереваясь произнести очередной вычурный комплимент, но передумал. Джейн предпочитала честность, так что придумывать ни к чему.

– Понимаю.

– Неужели? – усмехнулась Джейн. – Я, баронесса леди Киркпатрик, не понимаю и половины.

– Здесь нет никакой загадки. Баронесса или нищенка – не имеет значения: каждый делает то, что должен. Столь остроумной и проницательной даме, как ты, не стоит даже беспокоиться, сумеет ли она соответствовать титулу баронессы.

– «Остроумной и проницательной», – повторила Джейн. – Это мне по душе.

– Но это правда: язычок такой же острый, как ум.

– Вот теперь я верю в твою искренность! – улыбнулась Джейн.

Ах, какая у нее замечательная улыбка – зубки белые, ровные, на щечках ямочки, губки нежные, розовые. В прежние времена ее улыбку он воспринимал с опаской, ведь обыкновенно за ней скрывался очередной коварный план, неизбежно приводивший к загубленной одежде или физическим увечьям. Но прошли годы, Джейн перестала быть девчонкой, а вот улыбка ее по-прежнему приводила его в восторг.

И как же легко было улыбаться ей в ответ!

– Что ж, пойдем поищем тебе что-нибудь подходящее. Спустимся вниз?