Играя в любовь

Эдмунд подошел к бару и, налив себе бренди, высоко поднял бокал, словно собирался произнести ироничный тост с целью ее задеть. Но нет: он лишь полюбовался, как игра света обратила жидкость в золото.

Эдмунд был так добр ко всем, даже к жене, которая обратила его в предмет сплетен. Он только посмотрел сквозь бренди на Джейн.

– Я рад, что ты пришла: нам давно пора было поговорить.

– Да, ты прав…

На этот вечер достаточно. Она встала, и Эдмунд проводил ее до двери. В полном молчании они прошли по коридору, даже звук шагов гасился коврами. Джейн была лишь бабочкой-однодневкой в истории этого дома.

Уже возле выхода Джейн вспомнила день их свадьбы. Эдмунд взял ее на руки, поднял по лестнице… То, что потом произошло в спальне, ничего не изменило между ними: он не сделал ее своей. В каком-то смысле она и так всегда принадлежала ему, а в каком-то – никогда и никому.

Когда она подняла руку и погладила его по щеке, он на мгновение закрыл глаза, но тут же одновременно они отшатнулись. Джейн забрала у слуги перчатки.

– Спасибо за визит, – поблагодарил он вежливо.

– Пожалуйста… – Она запнулась. – Я могла бы зайти еще.

– Или я?

– Как будто мы ухаживаем друг за другом?

Они оба задумались, и, пока она брала ридикюль, Эдмунд твердо сказал:

– Уверен, мы скоро встретимся.

Джейн ушла, но лишь оказавшись в карете, поняла, что так и не спросила его, зачем ему понадобилось столь спешно жениться.

Или – и ее сердце на мгновение замерло, – почему он был рад, что женился.

Глава 20. Планы, замыслы и дневники

– Леди Киркпатрик, – дворецкий подошел так тихо, что Джейн даже не услышала, как он оказался в комнате, – к вам посетитель.

Он протянул ей серебряный поднос – ненужная церемония для одинокой карточки: такие подносы нужны там, куда приглашения приносят пачками.

Хотя, возможно, и не в такое холодное утро, как сегодня, да еще в воскресенье. Все добропорядочные горожане сейчас в церкви, кроме Джейн: она не считала себя особо набожной.

Она нетерпеливо взяла визитку.

– Леди Одрина Брэдли?

Не это имя она надеялась увидеть, но встретиться с подругой тоже неплохо. Для Джейн Лондон в последнее время сузился до двух особняков: Хавьера и Эдмунда. Так что компания сейчас не помешает.

– Пожалуйста, пригласите леди Одрину, буду очень рада ее увидеть, и распорядитесь насчет чая.

Дворецкий поклонился и исчез, а спустя несколько минут появилась Одрина, румяная от холода, в розово-сером льняном платье, богато отделанном красным бархатом. Отметив про себя изысканность сочетания, Джейн взяла подругу за руку.

– Рада вас видеть. Мы обе сегодня безбожницы, не так ли?

– Все не настолько плохо. Моя мать посещает церковь не для того, чтобы молиться: ей нужно посмотреть на чужие шляпки и показать свою.

Именно поэтому сегодня Джейн и осталась дома: не хотела терпеть чужие взгляды и осуждающие реплики им вслед. Высшее общество ходит в церковь не молиться, а сплетничать.

– Мне хотелось пойти с Луизой и Хавьером, но я плохо себя чувствовала, – извинилась Джейн.

– Я тоже – так сказала матушке. У меня получается очень убедительно кашлять, вот домашние и сбежали от меня, опасаясь подхватить заразу. – Одрина удобно расположилась на диване. – Хочу извиниться за мою мать: она ужасно поступила, не приняв вас тогда. Мне жаль. Я пыталась сказать, что вы пришли ко мне, а не к ней, но она лишь усмехнулась и занялась гостями, как будто я вообще ничего не говорила.

– Ну, матушка заботится о вашей репутации и хочет как лучше, – рассудительно проговорила Джейн.

– Да, как лучше, только для себя: в мужья дочерям только герцогов, а дочери должны до той поры вести себя идеально. – Одрина наклонилась вперед и понизила голос. – Я должна спросить вас, Джейн. Как вы набрались храбрости покинуть лорда Киркпатрика? И сколько денег, по-вашему, нужно женщине, чтобы… сбежать?

Джейн горько рассмеялась.

– Вы не можете себе представить, сколько раз я успела подсчитать сумму еще до свадьбы.

Одрина нахмурилась.

– Но ведь вы впервые сбежали от брака, разве нет? Я думала…

Вошел лакей с чайным подносом, и подруги замолчали, но как только снова остались одни, Джейн села в кресло рядом с Одриной и, грея руки о чашку, задумалась.

– Мне кажется, я всегда хотела сбежать: от чего-то или кого-то, – так что последний – лишь один из многих.

– Расскажите же! – Одрина вся обратилась в слух. – Может, вы были пиратом? Или хуже того, актрисой?

Джейн рассмеялась.

– Да нет, в моей жизни не было ничего интересного. Просто я никогда не чувствовала себя счастливой там, где была.

Едва эти слова были произнесены, Джейн нахмурилась. До сих пор ей и в голову не приходило задуматься над тем, как много раз она убегала.

– Что теперь? – спросила Одрина – Вот вырвались вы из брачного плена – вам лучше?

– Нет, не так: это не был плен, – и не от брака я сбежала, а лишь от мужа.

Одрина ответила ей скептическим взглядом, и Джейн пояснила:

– Это не одно и то же. Я не могу сказать, в чем разница, но знаю, уверена, что это не одно и то же.

Одрина хмыкнула:

– Вам лучше знать.