Играл на флейте гармонист

— Да, да, вы, душенька, извините меня, совершенно правы, — проворчала дама средних лет в широкополой соломенной шляпе.

— Вот напросилась на назойливою беседу, — подумала она. Оглядела ближайшее пространство — свободных мест не было.

— Придется терпеть случайную собеседницу. Что это меня дернуло на эту фразу о гармонисте? — подумала она. — Откуда это у меня взялось? Да это от него, того старика из клиники.

— Вы, душенька, это из «Пришлого» цитируете? — спросила дама в шляпе.

Венера не сразу ответила. Она не готова была отвечать на вопросы.

— Сказать да, подвергнуть себя мучительному разговору о каком-то Пришлом, сказать нет — у собеседницы возникнет недоверие, и она ответила:

— Нет, это у меня как-то случайно вырвалось.

— Нет, душенька, позвольте с вами не согласиться. В такой фразе не может быть случайностей. Автор этой фразы пытается нам сказать, что каждый должен заниматься своим делом. А что мы видим зачастую. Я трижды у дежурных спрашивала: «Когда же мы полетим?» Ответ один: «Ждите. Видите, какая погода?» А что, — я им говорю, — вы не знаете, когда кончится снег? Они ничегошеньки не знают, а пассажиры страдают. Вот автор и говорит нам в художественном образе — гармонист должен играть на гармонике, а не хвататься за флейту, классический аристократический инструмент. Вы согласны со мной, душенька?

Венера решила согласиться, иначе этот разговор заведет неизвестно куда:

— Да, согласна. На флейте надо играть флейтисту.

Дама в шляпе вдохновилась положительным ответом и продолжила вслух свои размышления:

— Флейта тонкий инструмент. Когда-то ее звук считался волшебным, и врачевали мелодией флейты. А гармонь, она демократическая вещь. От нее одно веселье да и только. Вы, душенька, согласны со мной?

Венера кивнула головой.

— А вы, я смотрю, тоже летите в теплые края? — спросила дама.

Венера почувствовала, что из вежливости надо что-то сказать о себе.

— Да, вот собралась к супругу.

— А позвольте спросить, кто он, ваш супруг?

Венера ответила:

— Он ученый, энтомолог.

— Значит, флейтист, — и, заметив удивление на лице Венеры, дама, спохватившись, добавила:

— Ах да, я сейчас поясню свою мысль. Гармонист, он менее тонкий по содержанию человек, чем флейтист. Вы, душенька, не будете мне возражать по поводу этого тезиса. Вот возьмите симфонический оркестр — там гармони нет и никогда не было. Поймите, я не против музыки от гармоники, но надо же различать, уметь видеть тонкие вещи. И когда автор нам говорит: «Играл на флейте гармонист», он нам хочет сказать, что демократический гармонист стремится стать аристократом. Я не против этого стремления, я против некачественного исполнения своих обязанностей…

Диктор наконец-то объявил посадку на ее самолет. Венера встала и хотела было попрощаться с собеседницей, но дама так же засуетилась, схватила сумку и удовлетворенно заявила:

— Ну вот, кажется летим.

Они вместе направились к выходу.

Самолет быстро набрал высоту, пробил пелену сплошных облаков, вырвался к яркому солнцу и взял курс к океану, к островам, где ее ждал ее Апо.

Через три часа полета континентальный диспетчер сообщил в центр:

— Рейс, — он назвал номер ее рейса, — исчез с экранов радара.

23.06.2013. — 03.02.2014

Последний пумпель, или Наследники прошлого Фантастическая повесть

В память о том времени, когда изобрели слово «Пумпель»

Рецензия вместо предисловия

Нам совершенно не хотелось писать эту рецензию, потому что нет смысла что-то обсуждать, если этого «что-то» нет. Нет предмета для обсуждения. Есть текст, есть слова, — смысла нет, а случайно надерганные «изыски» для того, чтобы казаться умным, не могут составить что-то целостное.

Но, но, но. Наши друзья из редакции слезно умолили нас хоть что-то изобразить об этом, с позволения сказать, произведении. И вот, поддавшись уговорам, мы выдавили из себя некоторые соображения, максимально вежливые, в адрес этой квазиповести. Итак, продолжим.

Неутомимое стремление автора напичкать свое произведение ничего не значащей фразой: «Играл на флейте гармонист» — поначалу вызывает некоторое недоумение, затем легкое раздражение, а уж в конце концов и грустную улыбку, которой иногда провожают тяжело больных, дабы не портить им настроения. Желание автора быть оригинальным заслуживает особого внимания, конечно, если у Вас, уважаемый читатель, есть масса бесполезного времени для чтения этой повести. В названии мы эту «оригинальность» сразу обнаруживаем. Слова (автор напрасно думает, что это его изобретение) — «пумпель» и «пионэр», густо рассыпанные по тексту, у обычного человека могут вызвать лишь некую досаду от этой словесной назойливости и ничего более. Заметим, что понятий «поезд» и «пионер» автор упорно избегает, лишь только для того, чтобы отличаться от иных графоманов подобного рода.