Играл на флейте гармонист

Праздник большого солнца деревня встретила шумом, гамом, песнями и плясками. Снег был еще глубок. На небольшом утоптанном пяточке в центре деревни было тесно и весело. Чу и Лу стояли у самой кромки снежной поляны и наблюдали за празднеством. Горел большой костер. До рождения Лучу оставалось три месяца. Снега набухли. Яркое солнце ранней весны в полуденные часы жадно лизало сугробы. Крепкий зимний наст не поддавался, а вот у деревенских шалашей с каждым днем солнце отвоевывало у снега все новое и новое пространство, образовав с южной стороны глубокие ямы в снегу. Деревня жила ожиданиями, когда бурное таяние снегов неумолимо открывает землю, и остается совсем немного ждать, когда тронется лед на реке.

Река вскрылась, когда зацвели первые белые цветы. Ночью в тишине лед пошел понемногу двигаясь вниз по реке. К утру река шумела, льдины наползали друг на друга, с треском ломались и медленно кружили в ледяном хороводе. Вся деревня вышла на берег, радуясь началу настоящей весны. Он держал за руку Лу и смотрел на ледяной поток. Там, где-то далеко, куда река несла ледяное крошево, был город. Старик говорил, что их предки пришли оттуда.

Аполлон стоял и думал о том, как он уйдет с Лу и сыном туда в неизвестность, как воспитает Лучу умным и смелым. И еще он думал, как встретит свою Венеру Петровну, что он ей скажет? Как встретит его она? Поймет ли своего Апо-Чу? Лу прижалась к нему, уже понимая, что когда-то покинет деревню навсегда. Ей было грустно и беспокойно, и только рядом с Чу она чувствовала хоть какую-то уверенность в завтрашнем дне.

Часть 3. Встреча

Крохотный поселок, затерявшийся в дельте большой реки, встретил ее унылостью и какой-то сразу бросившейся в глаза заброшенностью. Вертолетная площадка по краям была завалена разнообразным хламом. При первом небрежном взгляде могло показаться, что кто-то специально нагромоздил эти кучи бочек, ржавых контейнеров, полусгнивших и еще новых досок. Кое-где проглядывали либо треснувшие, либо с отбитым дном и горлышком большие бутыли из-под неизвестной жидкости. Строения поселка напоминали серые дощатые сараи, неровно расставленные по обеим сторонам прорытой в снегу дороги. Молодой небритый парень помог ей спуститься на утрамбованный снег, выставил ее тяжелый чемодан на колесиках и указал рукой в сторону метеостанции, где, по его мнению, она могла найти сносное жилье. Она изо всех сил, упираясь каблуками зимних сапожек в снежную наледь, тащила за собой чемодан и через полчаса борьбы со снегом стояла на пороге одноэтажного облезлого домика с острой заржавелой крышей. Солнце садилось в дальние камыши, раскачивающиеся в такт порывам холодного ветра. В заиндевелом окне рядом с дощатой дверью виднелся слабый свет. Прежде чем постучать в дверь, она снова, уже в который раз, мысленно спросила себя: «Зачем тебе все это? Выдержишь ли ты эти испытания?» И горькая обида на них снова заставила ее ответить себе: «Пусть будет так, пусть мне будет плохо. Я сильная. Я выдержу все».

На пороге ее встретил, пожалуй, еще не старый мужчина с неухоженной светло-русой бородой и длинными волосами. С виду отшельник неопределенного возраста, и только голубые, молодые глаза выдавали в нем нормального человека. Он с удивлением и испугом смотрел на нее — столичную штучку, как на чудо, появившееся в этом захолустье.

— Я могу у вас снять комнату? — спросила она после некоторой паузы. Растерянность его медленно уходила, и он, приходя в себя, пробурчал:

— Я не уверен, что вам это подойдет.

Он продолжал стоять на пороге, не зная, что в таких случаях надо делать и, неожиданно вспомнив что-то, подал ей руку, приглашая войти в дом. Предложенное жилье ее совсем не удивило. Все крайне скромно, привычные удобства практически отсутствовали. Весь поселок в этом смысле находился в экстремальных условиях. Когда совсем стемнело, хозяин дома и гостья расположились чаевничать в махонькой кухне среди старых метеоприборов.

— Меня зовут Элеонора. Извините, что не представилась сразу, — сказала она, отпивая чай из большой кружки.

— А меня — Метик.

Она вскинула брови от удивления.

— Нет, нет. Это меня так местные называют, а вообще-то имя мое — Саша, Александр, значит, — поправился он.

— Вы, наверное, с дороги хотите привести себя в порядок? Я нагрею воды вот в этой кастрюле. Здесь возьмете тазик и ковшик. Я уйду к себе, а вы тут распоряжайтесь.

За последнюю неделю это была первая ночь без сновидений. Она от дальней дороги изрядно вымоталась.

Сильный стук в окно. Темень, ничего не видно. Она сначала не могла понять, где она. Стук повторился еще настойчивее. Потом забарабанили в дверь. Она с головой забралась под одеяло.

— Что делать? Куда бежать? Где этот лохматый Метик? Почему он молчит? — Она сильно испугалась.

Стук в дверь не прекращался. Послышались хриплые голоса.

— Слышь. Покажи тетку. Эй! Метик! Чо спишь?

Она услышала какое-то движение в соседней комнате и голос у двери:

— Чего бузите? Спят все. Идите по домам.

— Ты чо, глухой? Покажи тетку, и мы уйдем, — в дверь продолжали барабанить.

Она слышала, как открылась дверь.