Игрок

И если он слышал все мои разговоры и читал смс, то знал, в какой тревоге я находилась весь последний месяц, так почему же он не облегчил мою участь? Почему заставил мучиться относительно кольца? Испытывал меня, что ли?

Снаружи донёсся звук мотора.

Бенжи встал, чтобы выглянуть в окно.

— Чёрт возьми, это он! Наверное, отследил Вайс.

— Ему это не нужно было, — сказала Кэрин. Он знает её. Знает нас. Знает, что здесь наше убежище.

Пит вскинул брови.

— Он идёт сюда! В нашу берлогу! Ну и яйца же у этого сукина сына!

— У русских мужчин большие яйца, — в тон ему ответил Эл.

Я подскочила к окну. Потрясённо выдохнула. Дмитрий подходил к парадной двери.

Бабуля хихикнула над стопкой водки.

— Это покруче моих сериалов.

Глава 37

Я резко обернулась, услышав, как открылась и закрылась входная дверь. Без стука.

Вся моя семья, сгорая от любопытства, взирала на огромного миллиардера, который только что без приглашения ворвался в убежище.

Он вообще много чего сделал без приглашения.

Стоя на противоположном конце комнаты, он расправил плечи, но я знала, как ему сложно было войти в это логово льва. Персональный ад, как сказала когда-то Люсия.

Он ненавидел повышенное внимание, а сейчас все глаза были прикованы к нему. Утром всё, чего он хотел, это произвести хорошее впечатление на мою семью. Он никак не мог решить, какой выбрать галстук. А сейчас его волосы растрёпаны, глаза бешеные, рука кровоточит.

Я вдруг ощутила сочувствие. Будь холодна, Вайс.

— Вика, мне нужно с тобой поговорить. — Его голос охрип, ведь он так громко кричал, чтобы я его не бросала.

Сердце сжалось, но я не должна была сдаваться. А значит, он не должен был ко мне прикоснуться.

— Всё, что ты хочешь мне сказать, можешь сказать в их присутствии. Прямо здесь.

— Очень хорошо. — Его взгляд упал на каждого из членов семьи (которые выглядели так, словно были зрителями интереснейшего шоу), а потом вновь вернулся ко мне.

— Я тебя люблю.

У меня рот открылся.

— Мне нравится. Прямо. Чётко. Без обиняков, — оценил Пит.

Дмитрий не закончил:

— А ты любишь меня.

— Люблю? Да я уже не уверена, что вообще тебя знаю. Ты вылепил себя так, чтобы я на тебя клюнула.

— Вылепил. До определённого предела. И ты действительно меня знаешь.

— Ты целый год следил за мной и полученную информацию использовал, чтобы меня одурачить. — Как же, наверное, его расстраивали мои постоянные заявления, что он меня совсем не знает.

Или что его одержимость пройдёт.

— Разве мы в этом не схожи? — спросил он. — Всю полученную информацию я использовал, чтобы доставить тебе удовольствие. Ты упоминала Калифорнию. Я купил для тебя её кусок. Ты хотела путешествовать. Я запланировал десятки маршрутов. Ты мечтала создавать одежду…

И он подарил мне студию. А из-за моего пристрастия к эксгибиционизму он купил дом из стекла.

Он выяснил мой фетиш и хорошо его изучил — хотя сам от этого страдал. Ради меня он даже удалил лазером шрам.

— Чего ты от меня хочешь теперь?

— Я хочу обручальное кольцо, которое ты купила для меня и думала, что хорошо спрятала, и которое я ежедневно примерял с того самого момента, как его доставили. Я хочу торжественную церемонию с нашими семьями, безо всяких секретов между нами. Я хочу семейную жизнь, а не просто брак.

Он примерял кольцо?

— Разве я могу тебе верить? А ты? Разве можешь верить мне?

— Каждый раз, поверив тебе, я лишь выигрывал, и не был удивлён, потому что знал тебя.

— Сверху донизу, очевидно.

— Абсолютно, — бесстыдно признал он. — А ты можешь мне верить, потому что я ни разу тебе не солгал.

Я покопалась в воспоминаниях. Мой честный безумец не лгал, зато успешно изворачивался. Рассказывая про свой вечер прозрения, он не упоминал меня явно: «Я пообещал себе, что исправлю свою жизнь и стану достойным мужчиной для такой, как ты.» Но подразумевал, что именно я была его женщиной.

Он не солгал, рассказывая о том, как приехал в Лас-Вегас.

Его внешность на видео убеждала меня, что тогда он был на грани самоубийства.

Как же по-другому он выглядит сейчас. Он сам стал другим. Круто изменил свою жизнь.

Ради меня.

Я была его «стимулом». Той, ради кого он бы пошёл под пули.

Он подошёл ближе на шаг, глаза меня гипнотизировали.

— Когда я увидел тебя впервые, ты шутила и смеялась, воплощала всё то яркое, что отсутствовало в моей угрюмой жизни. Я был зачарован; я должен был пойти за тобой. Ты оказалась в другом баре. Там был конкурс пошлых стишков. Ты прочла с ирландским акцентом тот, что занял первое место.

Вспомнив, я покраснела: скороговорка сомнительного вкуса, но — я была пьяна.

Парень из Нантакета трахал все, что движется,

Он в любую дырочку был готов скользнуть.

Раз однажды вечером он в забор пристроился,

А спустя мгновение осталось лишь стряхнуть.

— Вика, впервые на моей памяти я рассмеялся. Меня ошарашил звук, вырвавшийся из моей груди. И я понял, что ты предназначена мне. Надо было лишь узнать твоё имя.