Игроки

– Вы учтите, это ведь не все ему, часть денег выше уходит, – доброжелательно объясняет зам, – поймите, выше тоже люди, не ангелы, им кушать надо.

Вот слышны голоса двух оперативников, планирующих очередную операцию.

– Только все сделать грамотно надо, при понятых. Сейчас ведь из-за этого писаки гайки подзакрутили малость, – первый голос был явно не уверен в предстоящей затее.

– А мы все грамотно и сделаем, – успокоил его второй. – Вот смотри, я руку так тебе в карман засовываю, а теперь, внимание, понятые, медленно вынимаю. Ой, гражданин, а что это у вас за пакетик такой с белым веществом?

– Ловко! – восхитился первый, – тебе с такими навыками только в цирке работать, или по карманам щипать.

– В цирке платят мало, – благодушно гудел второй, – зови понятых, будем план выполнять.

По лицу лифтера было понятно, что все это он уже слышал много раз. Вероятность того, что горожане смогут удивить его, сегодня была ничтожно мала. Чуткие пальцы вновь едва заметно сдвинули настройку. Из динамика радиоприемника в холл вырвался плачущий женский голос.

– Из Павлодара звонили, да… Перитонит, и ничего не успели сделать… Говорят, скорая три часа добиралась, колесо у них что ли по дороге отлетело… теперь какая разница? Я билет взяла уже сегодня на семь вечера… до Омска, оттуда рейсовый автобус каждое утро ходит.

Иногда в этот женский плач нерешительно вмешивался тихий мужской голос, пытающийся успокоить жену, но все попытки были тщетны.

– А я ей еще и не позвонила на прошлой неделе… все некогда было… господи, мамочка.

От распахнувшихся дверей вновь потянуло горячим запахом города и, выключив радио, лифтер улыбнулся вошедшей Марии.

– Божественна, просто божественна!

– Да, ты тоже так думаешь? – снисходительно улыбнулась красотка.

– Никаких сомнений, – уверенно заявил лифтер, – а что, разве кто-то считает иначе?

– Мало ли, – Мария с любопытством смотрела на старика, – вот сейчас только отсюда девица выходила, брюнетка.

– Магда, – кивнул лифтер.

– Девица, – фыркнула Мария. – Вот ты скажи, я ведь покрасивее ее буду?

Лифтер удивленно вытаращился на посетительницу.

– Милая моя, я ведь уже старенький.

– Так тебя спать с нами и не просят, – Мария придержала попытавшегося скрыться за стойкой лифтера за руку, – ты мне просто на вопрос ответь правильно, и я поеду.

– Ты пойми, – укоризненно покачал головой старик, – у меня глазки уже слабенькие, слезятся, а вы, когда мимо проходите, так от вашей красоты ослепительной я вовсе не вижу ничего, лифт и то наощупь открываю.

– Это не ответ, – покачала головой Мария.

– Не ответ, – вздохнул лифтер, – а тебе вот прям так точно надо? Вот прям, как если бы у меня яблоко было, и кому из двух самых красивых девушек я бы его отдал?

– Ну пусть будет яблоко, – вздохнула Мария, – хотя на Париса ты не сильно смахиваешь.

– Можно подумать, ты его видела, Париса этого, – усмехнулся лифтер, передумавший прятаться и выходя из-за стойки. – Ты мне ведь и пообещать за него тоже ничего не сможешь, верно я говорю.

– Кто знает, – Мария попыталась придать лицу таинственное выражение.

– Яблоко говоришь?

Мария кивнула.

– Хорошее такое, спелое, наливное, – уточнил лифтер.

– Ну пусть так, – терпение Марии уже было на исходе. – Говори, кому бы отдал?

– Да никому, – старик шагнул к лифту, – сам бы съел. Я яблоки люблю, коли спелые. Ты поедешь?

Разозленная его упрямством Мария молча хлопнула рукой по сенсорной панели управления. Двери лифта моментально распахнулись, а из скрытых под потолком динамиков дружно рявкнули железные голоса Depeche Mode:

Reach out and touch faith! (Протяни руку и дотронься до веры!)

– Аминь, – отозвалась входящая в дверь лифта Мария. К лифтеру она не обернулась. Двери бесшумно закрылись за ее спиной.

…

Когда она вошла, Макс не повернул голову. Он молча стоял у стены, разглядываю висевшую на уровне его глаз картину. Мария тихо подошла сзади и коснулась рукой его плеча.

– Тебе нравится? – все так же не оборачиваясь, спросил Макс.

Мария пожала плечами. Он не мог видеть ее движения, но она знала, что этого и не требуется.

– А мне нравится, – он наконец обернулся, – помню, когда первый раз увидел, чуть было не заплакал.

Мария бросила еще один взгляд на неестественное, искривленное в полном тоски и отчаяния крике лицо на картине.

– Зачем тогда на нее смотреть? Поводов для слез всегда хватает.

– В ней вся суть.

– Вся суть чего?

– Людей, – казалось, Макс огорчен ее непониманием, – страх, одиночество, непонимание кто они и зачем в этом мире, вот то, что они испытывают с момента рождения и до момента смерти.

– То есть, он кричит от страха?

– Нет, – Макс покачал головой, – этот крик, это его тщетная попытка понять. Весь их безумный прогресс, вся их наука, это и есть их попытка крикнуть как можно громче, их попытка докричаться.

– Докричаться? До кого?

– Наверное, до нас, – Макс грустно улыбнулся, – во всяком случае, я на это надеюсь.

– До нас? – удивилась Мария, – но разве мы их не слышим? Мы же только и делаем, что их обсуждаем.

– Слышим, – кивнул Макс, – как они кричат, мы слышим. Но что они этим криком хотят сказать? Ты уверена, что мы правильно понимаем?