Игроки

Рокотов молчал, осмысливая услышанное. Наконец, он тихо произнес.

– Все верно. Если честно, я и не помню, когда отчество ее последний раз слышал. А отца Олиного так и не видел никогда вовсе, он погиб еще до того, как мы познакомились. Мать у нее русская, вот умерла несколько дней назад. Оля к ней на похороны летала, только вернуться успела. Господи, – Рокотов закрыл лицо руками, – кто бы мог подумать!

Убрав от лица руки, Рокотов на мгновение взглянул на следователя и вновь опустил глаза.

– Так что же, – они напали на Олю из-за того, что она сделала им замечание? За это ее убили?

– Не совсем, – Марат Тимурович перевернул несколько листков протоколов допроса и наконец нашел нужный, – уж не знаю, что за каша в голове у этих молодых людей оказалась, и кто им ее туда засунул, но только, с их слов, они хотели сделать этот город чище, а чище в их понимании, это без тех, кто от них самих чем-то отличается. Цветом кожи, разрезом глаз, вероисповеданием.

– Сделать город чище, – Рокотов медленно повторил слова следователя, – вот значит, как это происходит.

Минниханов начал было что-то говорить, но, не обращая на следователя никакого внимания, Рокотов встал со стула и направился к выходу из кабинета. Уже у самой двери он покачнулся, но успел выставить руку и опереться о стену.

– Сергей Александрович, вам плохо? – Минниханов выскочил из-за стола.

Лифтер немного прибавил громкость радиоприемника. Некоторое время из динамика не доносилось ни звука, наконец Рокотов невнятно пробормотал.

– Мне плохо, мне очень плохо.

– И как вы в таком состоянии до дома доберетесь? Вы на машине?

– Нет. У меня нет машины.

– Давайте-ка я вам такси вызову, – решительно предложил следователь.

Хлопнула дверь, очевидно мужчины вместе вышли из кабинета. Лифтер взглянул на тихо потрескивающий радиоприемник и раздраженно бросил:

– Точно, надо телевизор поставить. И видеть все буду, да и фигурное катание смотреть можно будет.

Лифтер бросил взгляд на противоположную стену. На ней, так же, как и в гостиных Макса и Алекса висели несколько циферблатов.

– Время есть, – заключил старик, – немного, но есть. Пожалуй, чуть больше часа. Час тишины.

Он уже собирался было выключить радио, но неожиданно для себя самого переменил решение и крутанул ручку настройки. Шепот, донесшийся из динамика, было еле слышно, так что лифтер даже был вынужден наклонить голову прямо к стойке.

– Ты хорошо меня слышишь? Я не могу говорить громче, он еще дома.

– Да, я слышу тебя. Что-то случилось? – забеспокоился Артем.

– Случилось, Тёма, случилось!

Женщина учащенно дышала, пытаясь совладать с нервами.

– Я тест сделала, Тёма. Могу тебя поздравить, ты скоро станешь папой.

– Анечка! – Артем издал торжествующий возглас, – ты же не шутишь, правда?

– Ну нет конечно, глупый. Кто же таким шутит? Вот прямо из туалета тебе и звоню.

– Господи, классно-то как! Я прям счастлив. Даже не, не так. Я счастлив, счастлив, счастлив! Анька, нам надо увидеться, прямо сейчас.

– Он скоро уже уйдет, минут через десять, так что можешь приходить.

– Хорошо, скоро буду! – голос Артема стал серьезным, – но пообещай, когда он вернется, мы все ему расскажем.

– Хорошо, – согласилась Анна, – буду тебя ждать, целую.

Лифтер выключил радио и вновь задумчиво взглянул на часы.

– Интересно. Очень интересно.

Телефонный звонок оглушительной трелью разлетелся по всему холлу. Лифтер наклонился и извлек из-под стойки старенький городской телефон. Немного помедлив, он снял трубку и поднес ее к уху.

Голос в трубке звучал очень убедительно. Выслушав его, стрик вздохнул.

– Нет, это невозможно. Лимит ваших ходов в этой партии уже исчерпан.

…

Еще раз перечитав протоколы допроса задержанных, Марат Тимурович удовлетворенно кивнул. Дело сделано. Есть чистосердечные признания, есть орудие убийства, есть запись с камеры наблюдения. Жаль, конечно, что камера установлена в соседнем дворе и на самой записи не зафиксировано ничего криминального. Всего лишь, как двое подозреваемых шли в сторону злосчастного магазина за двадцать минут до его закрытия, причем один из них, Костя Фирсов небрежно помахивал чем-то очень похожим на метровый обрезок стальной трубы или бейсбольную биту. Все на той же записи эти же два человека бежали в обратном направлении через десять минут после того, как магазин был поставлен на сигнализации. Полчаса на все. Полчаса на то, чтобы не стало в живых одного человека, полчаса на то, чтобы двое других тоже ушли из мира людей. В своих суждениях Марат Тимурович был достаточно категоричен. Все те, с кем он изо дня в день борется – нелюди. Не люди, хотя и рожденные точно такими же, как и все остальные, маленькими кричащими от страха детьми, не понимающими в какой мир они попали. Вот только все большинство детишек сумело справиться со своими страхами и превратиться в людей, а эти двое и еще тысячи таких как они не смогли, и страх поглотил их.