Игроки и жертвы

— Давай его сюда, — Илона кивнула на диван. — подожди, футболку сменную принесу. А то герой у нас… слегка подмоченный.

Кирилл, опираясь на меня, медленно прошёл к дивану и опустился на него с явным облегчением. Его мокрая рубашка прилипла к телу, и выглядел он, мягко говоря, не лучшим образом. Я почувствовала странное ощущение — смесь жалости и непреодолимого раздражения, как будто сама не могла определиться, что сильнее: отвращение к нему за всё, что он сделал, или облегчение от того, что наконец вижу его таким.

Илона быстро вернулась с чистой футболкой и бросила её мне.

— На, — сказала она, скрестив руки и посмотрев на меня с лёгкой улыбкой, — тебе доверю его переодеть. Я это «удовольствие» себе не планировала.

— Я тоже. — футболка полетела обратно у Илону. — Я его тащила — тебе переодевать!

— Неа, — и снова кусок ткани оказался у меня, — тебе уже завтра изображать влюбленную. Начинай сейчас.

Я стояла с футболкой в руках, чувствуя, как волна раздражения поднимается снова. Илона, скрестив руки на груди, смотрела на меня с таким выражением, словно это было небольшое испытание, своеобразный шаг на пути к нашей общей цели. Я покосилась на Кирилла, который сидел на диване, глядя куда-то вниз, словно стараясь не замечать всей абсурдности ситуации, и дрожащими пальцами пытался справиться с пуговками на рубашке.

— Вот завтра и буду изображать, — снова перебросила футболку Илоне. Илона — снова мне.

— Дамы! — Кирилл наконец справился с последней пуговкой, — просто дайте ее мне.

Илона и я переглянулись, а затем я с какой-то долей облегчения бросила футболку на диван рядом с ним. Его руки, все еще дрожащие после шокера и перенесенного стресса, натянули чистую футболку с заметным усилием, но он предпочел это сделать сам, не глядя ни на одну из нас. Казалось, даже такой простой жест был для него проявлением уязвимости, на которое он, вероятно, не рассчитывал. А потом с тихим вздохом откинулся на широкую спинку.

Илона посмотрела на меня.

— Думала его положить в прихожей, на коврике, но видишь, он сам место занял, теперь не сдвинуть. Как думаешь: ему плед дать?

— Не знаю…. — я вдруг поняла, что больше не могу держаться на ногах и села прямо на пол. — Илон….

— Всё, идёшь спать, — строго сказала Илона, не давая мне возражать.

Кирилл, сидящий на диване, с явным усилием попытался встать, но едва поднялся, как замер, встретившись с её тяжёлым взглядом. Он опустился обратно на диван, не пытаясь больше вмешиваться, но в его глазах мелькнуло что-то — беспокойство, смятение, или, может быть, чувство вины.

— Спокойной ночи, Кирилл, — бросила Илона с ноткой холодной решимости, подхватывая меня под локоть и направляясь к лестнице.

На прощание я бросила короткий взгляд на Кирилла, но от усталости даже не могла понять, чего хочу от этого взгляда.

17

Всю ночь я провела в мучительном полусне, словно в лихорадочном бреду. Меня то бросало в жар, отчего казалось, что кожа горит, то в холод, так что я сворачивалась в клубок, надеясь, что одеяло согреет. Просторная, незнакомая кровать казалась ловушкой, в которой сны, яркие и тяжёлые, наваливались как тёмные волны, не позволяя найти ни покой, ни силу. Лицо и уши горели, и каждый раз, когда мне удавалось на мгновение открыть глаза, я снова тонула в тягостных мыслях.

Арина, бабушка… как они? Долетели ли они без проблем? Кто их встретил? Они сейчас в безопасности? Эти вопросы разрывали сознание, но проверить не могла — у меня не было даже моего телефона. Была мысль спуститься вниз и потребовать информацию у Кирилла, но от одной мысли о новой встрече вызывала стойкое отвращение. Успокаивая себя тем, что если бы что-то случилось, мне бы уже сказали — я поворачивалась на другой бок и снова погружалась в бессознательное забытье.

Утром встала рано с ощутимой головной болью и покрасневшими глазами. Умылась холодной водой, волосы заплела в простую косу — сил на что-то более приличное просто не хватало. Быстро переоделась в выданные Илоной джинсы и футболку, и чертыхнулась, поняв, что на футболке изображен бешенный ежик с чашкой кофе. Очень по-взрослому!

Судя по голосам, и хозяйка и ее второй гость тоже уже встали, однако для разнообразия говорили уже спокойно. Я зашла на кухню, молча кивнув Илоне, сидящей на подушках на подоконнике и Кириллу, занявшему старое место за барной стойкой.

Кирилл поднял на меня взгляд, но не произнес ни слова, только коротко кивнул, возвращаясь к кружке с кофе, которую он держал в руках. Вид у него был не лучше моего: тёмные круги под глазами, осунувшееся лицо, разве что одет был гораздо более прилично, чем я — видимо костюм ему привезли с раннего утра. Скользнул глазами по мне, по футболке, и скрыл горькую улыбку за чашкой. Илона, сидя на подоконнике с открытым ноутбуком, бросила на меня внимательный взгляд, словно оценивая, в каком я состоянии после вчерашнего. Её лицо было спокойно, и даже чуть мягче, чем обычно, словно все резкие углы сгладились за ночь.

— Доброе утро, — наконец произнесла она, кивая на чайник. — Кофе, чай? Или сразу что-то покрепче?