Игроки и жертвы

— А еще, Макс, он — промышленник. Как и Григорий Владимирович. И многие наши коллеги. Его уважают как федералы, так и регионалы…. Он полностью лоялен Москве, молод, умен…. Знает границы…. Хороший хозяйственник….

— Твою мать! Агата, я об этом даже не думал!

— А надо было в первую очередь, Макс. Сейчас все наблюдатели затаились и ждут — кто победит в этой войне. Москве вообще до фонаря, что у нас здесь творится. Им этот скандал — до пизды, прости, Москва и не такое видела. Это в 90-е за шлюх с должности снимали, а сейчас ничего — мужик! Тем более Кирилл на федеральный уровень даже не суется. Они нас на сковороду бросили и наблюдают, как мы жаримся в своем соку. Выкрутимся — молодцы, не выкрутимся — тоже не плохо, развлекли. А вот если Кирилл погорит, то тут кое-кто во вкус войдет… Федералов-то не тронут — себе дороже, а вот региональные предприятия начнут отжимать…. Кто после Богданова на очереди?

— Вот, бл…. — Макс слегка побледнел.

— Григорий Владимирович это понимает, Кирилл это понимает. Очень надеюсь, что и остальные это поймут. Если мы сейчас сможем этот скандал хоть немного отбить — к нам и другие присоединяться. У губернатора, знаешь ли тоже с центром не все радужно. Он там паре добрых людей в свое время на хвосты крепко наступил, насколько я знаю. Так что у нас тут…. Тот еще гадюшник. Одно знаю точно — падет Богданов, остальные будут следующими. По одиночке всех сожрут. Так что работаем, Макс, работаем.

Ближе к вечеру напряжение нарастало: каждый телефонный звонок, каждый взгляд казались мне пронзительно изучающими. На другом конце провода голоса нередко менялись — звучали жалость, осторожное сочувствие, иногда сдержанная неприязнь. Это скрытое осуждение и унизительная жалость, даже когда они были завуалированы под вежливость, будто впивались под кожу.

Я старалась сосредоточиться на рутинных задачах, следила за очередными отчетами, проверяла выполнение мелких поручений, надеясь на мгновение отвлечься. Но с каждым очередным взглядом или косвенным комментарием ощущение тревоги лишь усиливалось. Казалось, люди, видя меня, на секунду задумывались — кто я сейчас в их глазах? Кто я теперь?

Труднее всего было вернуться в здание парламента — место, где произошло мое публичное унижение, где об этом помнили даже стены. Не говоря уж о людях, которые бросали острые взгляды и позволяли себе редкие едкие реплики, на которые приходилось отвечать с неизменной улыбкой. Оставалось только сжать зубы крепче, голову задрать выше и постараться скрыться в своем кабинете.

Илона приехала за мной около пяти и забрала в квартиру Кирилла, в которую я зашла с легким страхом. Кир уже был дома — встретил нас на пороге, жестом приглашая войти.

Оглядываясь по сторонам, я вступила на его территорию, чуть волнуясь от чувства, что оказываюсь в самом центре его жизни, в месте, где он отдыхает от всего внешнего мира. Гостиная казалась одновременно уютной и строго оформленной: высокие потолки, мягкий свет, книжные полки вдоль стены. Кирилл стоял рядом, наблюдая за мной с легкой улыбкой, будто понимая, что я чувствую.

Илона везде чувствовала себя как дома, поэтому сразу же уселась на диван, потребовав от хозяина кофе. Кирилл, лишь усмехнувшись на требование Илоны, молча кивнул и отправился на кухню, оставив нас вдвоем. Я прошлась по гостиной, стараясь скрыть любопытство. Просторная, с мягкими оттенками серого и глубокого синего, она была лишена излишеств, но при этом уютно обжита — на столике лежала пара книг, на полке сдержанные, но, безусловно, дорогие мелочи. Илона, вытянув ноги и устроившись поудобнее на диване, огляделась и пробормотала с одобрением:

— Миленько.

— Хочешь сказать, ты тут первый раз?

— Думаешь, он сюда кого попало приводит?

Я перевела взгляд на книжные полки, машинально отметив, как обильно они были заполнены — и не просто случайными томами, а серьёзными книгами по истории, политике и философии. Много было профессиональной литературы. Даже здесь, в его личном пространстве, всё говорило о том, что Кирилл привык держать контроль над всем вокруг.

В этот момент он вернулся из кухни с тремя чашками кофе. Его взгляд задержался на мне, как будто выискивая реакцию, и едва заметная тёплая улыбка смягчила его черты.

— Устраивайтесь, как дома, — сказал он, подавая нам кофе и как будто понимая, что мне нужно немного времени, чтобы привыкнуть к этому месту.

— Кому-то это место домом на ближайшие пару месяцев станет, — Илона забрала свою чашку. — До выборов. А там…. разбежитесь по тихому.

Лицо Кира дернулось, а губы крепко сжались.

— Так, опрос у тебя в ментовке в пятницу, помнишь? — спросила Илона.

— Об этом забудешь….

— И я даже могу время угадать, — хмуро продолжил Кирилл, садясь рядом с Илоной, — в двенадцать дня, правильно?

— Откуда?

— А у меня в пятницу в двенадцать налоговая на комбинат приезжает.

— Значит взялись по полной….. Агата, слышь, Агата, ты что там зависла?