Игроки и жертвы

Сдержанность между нами стала словно невидимая преграда, которая, вопреки ожиданиям, принесла и облегчение, и тяжесть одновременно. Облегчение — потому что мы наконец избавились от внутренней борьбы и не пытались прорваться сквозь стену, которая уже прочно выросла между нами. Но и тяжесть — потому что эта дистанция, казалось, опустошала каждый наш короткий разговор, превращая его в сухой обмен информацией.

Кирилл пропадал на работе, его дни и ночи слились в нескончаемый поток задач и дел. Я понимала, что его усилия требовали всего его внимания, и старалась также держать фокус на поручениях Илоны, в которых не было места для раздумий и личных чувств. Наши пересечения стали короткими: быстрый обмен новостями, деловые замечания, пожелание удачи, и всё. Рядом, но далекие, мы оба пытались затеряться в рутине, будто надеясь, что она сможет отвлечь от всего, что мы не успели или не решились сказать.

В среду Кирилл приехал в штаб, где сухо сообщил нам обеим, что улетает в Москву, пообещав вернуться к середине пленарной недели. Илона так же сухо кивнула, выходя из кабинета, оставляя нас наедине.

— Агата, — он подошел ко мне. — Переговоры будут…. Тяжелыми. Я хочу кое-что сказать тебе.

— Кир?

— Если что-то пойдет не так…. Ты берешь вещи, хватаешь за шкирку Илону, едете в аэропорт и первым рейсом улетаете в Грузию. Обе. Ясно?

Его слова прозвучали резко и бескомпромиссно, как приказ. Я посмотрела на него, стараясь понять, что стоит за этим внезапным решением.

— Кир, о чём ты вообще говоришь? — спросила я, чувствуя, как внутри поднимается тревога. — Нас ведь и так достаточно защищают… В чём дело?

— Будешь с семьей, с дочкой. Вчера на счет Илоны в Германии я перевел крупную сумму — вам всем хватит на несколько лет. Она, конечно, сука, но сука с принципами. Откроешь счет в местном банке, и сообщишь моему начальнику безопасности, он даст дальнейшие инструкции.

— А ты… Кирилл, что с тобой будет?

Он задержал взгляд на мне, глаза были усталыми и напряжёнными, словно он уже прожил этот разговор в голове не раз.

— Или прилечу к вам позже…. Или…. Увидимся лет через дцать… может быть. Будем считать, что закон кармы, за который мы с тобой когда-то пили, меня настиг. Ты права была, Агата, он бьет больно. Очень больно. — Он на несколько секунд устало прикрыл глаза.

Слова Кирилла, тяжелые и отрезвляющие, опустились на плечи ледяной тяжестью. Он смотрел на меня, не отводя взгляда, и в его глазах отражалась неизбежность — понимание того, что он обдумывал и, возможно, принял уже давно. Я невольно сжала губы, стараясь скрыть дрожь, но внутри всё сжималось от мысли, что это может быть прощанием.

— Знаешь, Агата, о чём я сожалею больше всего? — его голос прозвучал тихо, но твёрдо, словно он давно носил в себе эти слова.

Я молчала, не решаясь спросить, а он продолжил, чуть опустив голову, словно этот разговор был слишком тяжёлым даже для него.

— О том, что не встретил, не узнал, не увидел тебя раньше. — Он поднял глаза, в которых мелькнули боль и сожаление. — Что шесть лет назад, скользя по тебе глазами, не понял… ничего.

— Кир… не сходи с ума!

Кирилл грустно улыбнулся, но его глаза оставались серьёзными, наполненными глубокой, почти пронзительной печалью.

— Я, наверное, уже сошёл, Агата, — его голос был тихим, но в нём звучала странная уверенность, словно он уже давно принял эту мысль. — И знаешь… если бы у меня была возможность прожить что-то заново, изменить хоть одну вещь в своей жизни, я бы…

Он замолчал, словно не решаясь договорить, затем тяжело вздохнул, опустив взгляд.

— Я бы подошёл к тебе тогда, когда ещё мог. И, возможно, всё было бы иначе. — В этих простых словах звучала такая тоска, что я невольно отвела взгляд, боясь встретиться с его глазами.

Сердце сжалось, и мне не хватило воздуха, чтобы сразу ответить. Я чувствовала, как его признание наполняет воздух чем-то необратимым, как будто время действительно могло дать нам шанс, который мы оба теперь утратили.

После он развернулся и быстро вышел, не давая мне сказать больше ни слова.

— Куда он полетел, Илона? — рванулась я к ней.

— Ты не догадалась?

— Твою мать….. — я села на стул.

— Твоя ниточка канатом оказалась. Бывает же…. Случайность и такое…. — она налила нам коньяк. — Кирилл полетел узел распутывать. Если докажет свою эффективность — выживет. Нет…. Ты чахохбили любишь? А придется полюбить….

Обе, не чекаясь, залпом выпили коньяк.

31

В пятницу вечером пришло сообщение от органов опеки и попечительства о назначенной встрече и проверке. Мои нервы, и без того напряженные до предела, казалось сейчас вообще лопнут от охватившего напряжения и паники. Читая и перечитывая сообщения, я ощущала холод до кончика пальцев. Значит, не смотря на вмешательство прокуратуры, давление на меня не уменьшалось.

Формальной причиной проверки было указано отсутствие Арины в детском саду больше месяца, однако я прекрасно знала истинную причину.