Игромания Bet

Подозреваю… Нет, я даже уверен (за один и шесть уверен), что Грезий вышел через бульк в воронке и сбил меня с толку, проскочив в мой приоткрытый рот. Я забыл про Лигу чемпионов. Наплевал на нее! Наплевал на свой последний жизненный шанс. Совсем другой вопрос стал казаться мне наивысшей консистенцией человеческого опыта в его стремлении к истине. Монашенка даже приподняла голову, чтобы назвать лучший европейский клуб две тысячи шестого года, но тут-то я и выдохнул то, что меня мучило долгие годы:

— Знала ли Мария Медичи позу «69»?.. И пользовалась ли ею?

— Да, знала! — заревел Грезий. — Она знала позу «69», но я не скажу тебе, употребляла ли ее! Потому что я обещал ответ на один вопрос, а ты задал два. Сеанс окончен, дружок!

И тут я ей врезал по уху… За жадность, за хитрость, за обман, за крушение всех надежд, наконец! На! Получи! Еще! Еще! В момент удара стражники отпустили девушку, и она смачно долбанулась затылком о помост. Изо рта, носа и ушей полилась кровь. Инквизитор наклонился, брезгливо потрогал ее, склонил ухо к груди и констатировал:

—- Совсем не дышит. Померла вроде бы…

— Ну и хорошо, — попытался я поддержать дух бодрости в церковном воинстве, — унесите эту падаль, чтобы не воняла. Может, остальные ведьмы расскажут нам о финале Лиги чемпионов в славном Париже?

Остальные находились в замешательстве. Всех выручил Лобардемон. Он очнулся от потрясения и постановил:

— Процесс переносится на неопределенный срок. Церковному суду необходимо уточнить некоторые детали ведьминских шабашей!

Тела одержимых монахинь погрузили в повозку, инквизиторы набились в карету, разочарованный люд запрудил лестницу, ведущую из «Вертепа» на улицу. А я остался один на помосте —- в полном унынии. Из этого состояния меня вывели работяги, пришедшие разбирать конструкцию. Меня без церемоний согнали. Со своей задачей они справились мастерски — всего за десять минут. За это время толпа окончательно освободила букмекерский сектор от своего присутствия. Футбол вместо публичной казни — по-моему, не такая уж плохая замена.

Появилось несколько наших. Клипа помахал ручкой и отчего-то сразу юркнул к ближайшему автомату. Стесняется, предатель. Подошел грустный Хвича и расплатился за проигрыш — вот дурачок, сам себя надул! После этого стало совсем тоскливо, и я углубился в «линию», чтобы распихать по подходящим ставочкам неожиданную сотку. Смехотворную в сравнении с тем, что я мог получить от бесов следующей весной.

И какой выигрыш может дать сотка от такого лузера, как Хвича? Она даже в руках Абрамовича обернется убытком. Лучше ее тут же просадить. Потому что если купить на нее еду, то она окажется просроченной, и потом с поносом мучайся. А тут проигрался за один вечер — и никакой боли в желудке. Только дерьмовость в душе.

Фрагмент 71. Пришла беда — отворяй дверь ментам.

Поспать не удалось. В девять часов ни один уважающий меня человек звонить не мог. Поэтому я и не подходил к телефону. Просто кто-то ошибся номером. Но этот кто-то упрямился в своем заблуждении. Он звонил и звонил напропалую. И все же вытащил меня из постели.

Я взял трубку и услышал глас. Это был не голос, не бормотание, не крик и не лепет, не стон и не вопль, а именно глас. Глас представился оперуполномоченным с неразборчивой фамилией и попросил задержаться дома. Да пожалуйста! Я воспринял его визит как естественный факт. Не самый радостный, но естественный. И только в ванной в процессе чистки зубов из всполошившейся души вознесся вопрос: а собственно, с какой стати?

Действительно, что я такого сделал или чему стал свидетелем, чтобы ко мне на чай захаживали менты? Он так сразу и сказал, как пришел: «Давайте попьем чай, и я у вас кое-что спрошу». Нормально?! Чай попьем… Он категорически отказался от черного, остановился на зеленом и попросил добавить туда изрядное количество сливок. Гурман. Мент — гурман. Совсем тревожно.

Выглядел пришелец, на мой взгляд, совсем не так, как выглядят даже не то чтобы оперуполномоченные, а просто уполномоченные на какое-либо дело. Говорил с большими паузами и как будто все время куда-то улетал мыслями. Полетает где-то —- и обратно. Он был чрезвычайно сутул — лопатки странновато торчали из-под мундира. Светлые волосы, точно у детей, не приобрели окончательной окраски. Большие губы намекали не на чувственность, а на недотепство. Короче, весь нелепый — снизу доверху. Смущается… Похож на ряженого мента. Настоящие менты не смущаются. Или это мент новой формации?

— Меня зовут Михаил.

— А я Глеб. — Глупый ответ, ведь раз он пришел ко мне, то наверняка знает имя и фамилию.

— Я хотел с вами поговорить…

— Да я уж понял. Если вы ко мне пришли, то не просто же так, а чтобы узнать…

— …поговорить, — оказывается, он просто не закончил мысль, — об одной истории… Криминальной.

— Что за история?

— А вы сами ничего такого вокруг себя не видели?

— Что я должен был увидеть?

— Ну… такое… опасное…

— Опасное? Видел. «Локомотив» совсем мертвый — без Сычева забить не может никак. А я на их чемпионство поставил.