Читаем Игровая площадка «Земля». Приключенческая теория Мироздания полностью

Представим себе дерево – это трехмерное существо. Предположим, что наводнение затопило его водой на уровне кроны. На поверхности воды – двумерное пространство. Как выглядит дерево в этом пространстве? Это множество кружков разного размера и немного разной формы (срезы веток) и между ними множество линий разной, но не очень большой длины (срезы листьев). У них есть некоторая внутренняя структура, годовые кольца, линия коры, цвет листа. Все они отделены друг от друга, движутся по-разному, хотя иногда сильные порывы ветра сдвигают всех в одну сторону одновременно. А в более высоком, третьем, измерении это вовсе не кружки, а длинные цилиндрические и широкие пластинчатые объекты, да еще и соединенные друг с другом, да еще и растущие все по очереди из одного корня.

Думаю, это хорошая аналогия с генеалогическим деревом, с соединенностью людей в семьи, народы, группы по интересам и рабочие коллективы.

Представьте себе, что вы как трехмерное существо захотите поучаствовать в жизни какого-нибудь двумерного мира, например, плоскости пляжа. Чтобы не пугать местных двумерных жителей постоянным исчезновением и появлением, вы ляжете на одном месте, и будете плоскостью своей спины существовать в плоскости пляжа, иногда слегка меняя положение рук и ног. Когда вы, наконец, загорите достаточно и встанете, то вы умрете в двумерном мире, прекратите в нем свое существование.

Ну и теперь представим себе, что наш трехмерный мир – это срез четырехмерного пространства. Вы представляете себе, сколько там дополнительного места по сравнению с трехмерной «плоскостью»? Вопросы «где расположена душа», «где живет Бог» теряют смысл. В четырехмерном объеме столько места и для души, и для Бога, что скорее возникает вопрос – а как такая большая душа умещается в таком компактном трехмерном теле? Что именно из души проявляется здесь, в нашем мире, и что представляет из себя все наше четырехмерное существо?

Представим себе какой-нибудь простой объект, например, кубик, и посмотрим, как он выглядит в разных пространствах. Будем уменьшать размерность. Срез куба на плоскости – это квадрат. Срез двумерного квадрата одномерным пространством – это отрезок. Теперь увеличим размерность. Можно считать, что трехмерный куб – это срез четырехмерного куба нашим трехмерным пространством. Как выглядит сам четырехмерный куб?

Попробуем догадаться по аналогии. Кубы меньшего порядка являются частью кубов большего порядка, они вложены друг в друга. Одномерный куб – это отрезок, короткая линия. Двумерный куб (квадрат) – это четыре одномерных куба (линии), соединенные ноль-мерными кубами (точками). Трехмерный куб (просто куб) – это шесть двумерных кубов (квадратов), соединенные своими одномерными сторонами. Четырехмерный куб – это, видимо, восемь трехмерных кубов, соединенных своими двумерными гранями.

Самое интересное, что из палочек и кусочков пластилина вполне можно сделать такую объемную конструкцию. Конечно, это будет четырехмерный куб, а его трехмерное изображение в нашем пространстве. Так же, как мы можем нарисовать кубик на плоскости бумаги, и это будет двумерное изображение трехмерного куба. Кстати, ничто не мешает нарисовать на бумаге и изображение четырехмерного куба. Попробуете?

Вот такая история получается со многими измерениями. Если они есть, то они здесь, мы прямо сейчас можем непосредственно являться частью четырехмерного, пятимерного или сколь угодно мерного мира. И наш трехмерный мир – это очень малая и вполне определенная часть многомерного мира. Но мы не можем этого никак ощутить, и не сможем в принципе, пока не выйдем из трехмерной «плоскости».

Возвращаясь к моей основной гипотезе, можно предположить, что вся материальная вселенная, и человеческое тело в том числе, расположены полностью в трехмерном пространстве. А вот наше создание (или то, что называют душой) – это существо гораздо более многомерного пространства, которое лишь своим краешком задевает трехмерный мир. Наша способность ощущать себя «более объемно» искусственно закрыта нами же самими для того, чтобы сосредоточиться на трехмерной жизни. Рождение – это процесс прикосновения и приклеивания себя к трехмерной «плоскости Бытия», а смерть – выход из этой плоскости.

Другое дело, что тут я рассказал о прямоугольных эвклидовых пространствах, потому что таково наше пространство, и его проще представить. Но пространство большего порядка, внутри которого существует наше, может быть неэвклидовым, а например, сетевым, аморфным, живым. Если представить себе пространство в виде рисунка, то большой мир – это сложный узор из множества точек и пересекающихся линий, поперек которого идет прямая линия – наш линейный мир.


Пространство, время и пространство-время

Перейти на страницу:

Похожие книги

Самоуничижение Христа. Метафоры и метонимии в русской культуре и литературе. Том 1. Риторика христологии
Самоуничижение Христа. Метафоры и метонимии в русской культуре и литературе. Том 1. Риторика христологии

Кенозис, самоуничижение Христа через вочеловечение и добровольное приятие страданий – одна из ключевых концепций христианства. Дирк Уффельманн рассматривает как православные воплощения нормативной модели положительного отречения от себя, так и секулярные подражания им в русской культуре. Автор исследует различные источники – от литургии до повседневной практики – и показывает, что модель самоуничижения стала важной для самых разных областей русской церковной жизни, культуры и литературы. В первом из трех томов анализируется риторика кенотической христологии – парадокс призыва к подражанию Христу в его самоотречении, а также метафорические и метонимические репрезентации самоуничижения Христа.В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Дирк Уффельманн

Литературоведение / Учебная и научная литература / Образование и наука
Идеология и филология. Ленинград, 1940-е годы. Документальное исследование. Том 1
Идеология и филология. Ленинград, 1940-е годы. Документальное исследование. Том 1

Книга П.А. Дружинина посвящена наиболее драматическим событиям истории гуманитарной науки ХХ века. 1940-е годы стали не просто годами несбывшихся надежд народа-победителя; они стали вторым дыханием сталинизма, годами идеологического удушья, временем абсолютного и окончательного подчинения общественных наук диктату тоталитаризма. Одной из самых знаменитых жертв стала школа науки о литературе филологического факультета Ленинградского университета. Механизмы, которые привели к этой трагедии, были неодинаковы по своей природе; и лишь по случайному стечению исторических обстоятельств деструктивные силы устремились именно против нее. На основании многочисленных, как опубликованных, так и ранее неизвестных источников автор показывает, как наступала сталинская идеология на советскую науку, выявляет политические и экономические составляющие и, не ограничиваясь филологией, дает большую картину воздействия тоталитаризма на гуманитарную мысль.

Петр Александрович Дружинин

История / Учебная и научная литература / Образование и наука