Игрожур. Великий русский роман про игры

Всё ещё не разобравшийся в ситуации Гной хмуро подставил ей щёку, не сводя глаз с Игорька. В последнем начинало бурлить нехорошее веселье: зрачки задрожали в расширившихся глазах, усики зашевелились, словно готовые вытолкнуть изо рта главного редактора какое-нибудь огромное неприятное насекомое. «Я забуду про всё, я не буду рыдать», – спела Ветлицкая из стоящего на холодильнике древнего радиоприемника.

– Юрочка, а ты про обложку не забыл? – завела свою песню голая пиарщица.

С этим, подумал Гной, надо будет заканчивать. Понятно, конечно, что супруга серьёзно относится к своей работе – другого он от неё не ожидал и на меньшее бы просто не согласился. Но нужно же понимать или хотя бы как-то чувствовать, что мужчине сейчас не до обложек!

– А он, это, тебе так и не сказал, что ли? – хрюкнул Игорёк.

Следующая секунда растянулась в восприятии Гноя на несколько световых лет (в других обстоятельствах он отругал бы сам себя за фактику, но сейчас было не до того). Глаза голой невесты приняли вопросительное выражение; Игорёк медленно, словно бы в режиме bullet time из игры Max Payne, начал говорить необратимые слова, после которых были только тьма, конец света и слизистые щупальца плотоядных древних богов.

– Его, это, волки так задрочили, – отчеканил Игорёк, глядя Юрику в глаза, – что он, это, обоссался прямо у них в этом, в офисе.

То есть, манёвр фотонного уклонения не обманул Игоря Шварцнеггера. Слова продолжали вонзаться в череп Юрия Черепа раскалёнными гвоздями.

– И он, это, больше не пишет нихера. И по обложкам не решает.

– Так ты же сказал, он замредактора? – быстро спросила пиарщица.

– Замредактора, это… – он выдержал паузу и нанёс смертельный удар, – отдела читов!

– Ёб твою мать, Гарик, – без паузы ответила Татьяна чужим злым голосом, вытягивая из-под Марио полотенце и оборачивая им верхнюю часть туловища. – Как же ты меня заебал своими приколами.

Юрика в окружающем её пространстве словно бы не стало – кажется, у них с эльфийкой Галадриэль был один на двоих способ реагировать на неприятные внешние обстоятельства (и людей). Гной, шокированный этой метаморфозой, замер с отвисшей челюстью. Татьяна, казалось, на глазах меняется: из-под фарфоровой маски с веснушками и чуть обкусанными пухлыми губами прорастали ядовитые жвала, лишние глаза на стебельках и ступенчатые, как бамбуковые удочки, антенны. Пиарщица скривила рот, прошипела «блядь» и начала было подниматься с табуретки, как Гной услышал собственный страшный голос:

– Сидеть!!!

Силовое поле прорвалось: Татьяна испуганно на него посмотрела и с характерным хлопком плюхнулась обратно на табурет. Гной сделал два шага на прямых ногах, развернул к себе Игорька и занёс карающую десницу.

Главный редактор, однако, не стал сокращаться, рыдать и просить прощения, на что Юрик всерьёз рассчитывал. Вместо этого Игорь Шварцнеггер спокойно смотрел на мстителя в упор, поощрительно улыбаясь и почёсывая недра пуховика. Гной секунду помешкал, после чего развернулся на пятках и влепил предназначавшуюся Игорьку пощёчину бывшей будущей жене. О своем поступке он немедленно пожалел, но было поздно: Татьяна вскочила и, держась за щеку и изрыгая проклятия, скрылась в ванной, где начала, судя по звукам, лихорадочно чистить зубы и полоскать рот.

Вместо того чтобы наслаждаться своим чёрным триумфом, Игорёк скинул на пол пуховик, скривился и раздражённо сказал потрясенному Гною:

– Вот не можешь ты, блядь, это, не нахуевертить!

Гной сразу ощутил себя виноватым, не успев даже понять, в чём. Весь кураж куда-то делся, оставив после себя причудливо перемешанные ощущения опустошенности и гадливости.

– Это ж мне это, блядь, теперь реально обложку им надо давать, а я уже на этот месяц волкам обещнулся, – продолжал тараторить раздосадованный главный редактор. – Вот нахера ты ей втащил?! Не мог просто в каску, это, настучать, как все нормальные люди делают?