Игрушка для драконов

Я чувствовала на себе недовольство Клары, сидевшей рядом, но не могла успокоиться. Пальцы перебирали оборки на платье, я задумчиво кусала губы, и всё же у меня никак не получалось разгадать загадку появления в храме Троединого служительницы в пурпурном одеянии. Но ещё больше меня беспокоили её слова о выборе пути.

Если камень, покоившийся сейчас на моей груди, настоящая бирюса, а не кусок гранита, то значит, и беседа в келье состоялась на самом деле. И мой выбор можно считать окончательным.

Что за третий путь, который мне предстоит пройти? Впрочем, ясно одно — уезжать мне нельзя. Эта дорога отсечена.

Приняв решение остаться, я неожиданно для себя успокоилась. Камень на груди снова потеплел.

Чтобы там ни случилось дальше, первым делом мне хотелось поставить в известность о своём решении хозяина дома.

Но эти планы потерпели поражение. Ингвар уехал в столицу, вероятно, проконтролировать всё ли готово к моему побегу.

— Вам лучше отдохнуть перед дальней дорогой, — пропела Клара, томно улыбаясь и помогая мне снять плащ в прихожей. — И не о чём не беспокойтесь! Я лично отвечаю за вашу безопасность.

Увязавшись за мной, Клара молча шла по пятам до самой спальни, словно хотела убедиться, что я не сверну по дороге. А увидев, что я собираюсь захлопнуть перед её носом дверь, произнесла:

— Моих умений хватит, чтобы ваш экипаж быстро и без происшествий добрался до границы. И в случае чего, не смог бы повернуть обратно, — помощница Шилдса одарила меня обезоруживающей улыбкой и пожелав хорошо выспаться, поспешила удалиться.

Стоило мне закрыть дверь, как в неё постучали. Это было уже слишком! Если Клара и впрямь думает, что я всё время буду выслушивать её колкости, то она ошибается.

Однако в коридоре, меня ждала вовсе не она.

— Доброго дня, госпожа! — произнесла та самая миловидная брюнетка-горничная, которая в прошлый раз принесла мне наряд для вечернего ужина на террасе. В тот день мы впервые с моего приезда в поместье говорили с Ингваром наедине.

Я отослала горничную, сославшись на усталость и желание снова помолиться. Закрыв дверь и подперев её стулом, я распустила ворот платья и, потянув за шнурок, вытащила камень. При дневном свете он был красив: крупный, насыщенно голубой, так что глазам больно смотреть. И тёплый, будто живой.

Стоило сжать его в ладони — он почти раскалился, грозя обжечь руку. Но гораздо больше меня испугало то, что я почувствовала в амулете мощную магию.

Со сдавленным криком я выпустила камень из пальцев. Подарок, данный в храме Троединого, считался священным. Собственно говоря, никто из моих знакомых ранее не удостаивался такой чести.

К тому же, амулет являлся живым доказательством того, что беседа со служительницей мне не привиделась.

Вновь спрятав его на груди, я почувствовала себя защищённой. И очень усталой. Раз Ингвара нет в Свитенвилле, и явится он не раньше вечера, то мне и вправду не помешает отдохнуть.

Плотно закрыв оконные ставни, чтобы окончательно не выстудить комнату, я наскоро разделась и легла в кровать. Тонкая ночная рубашка и летнее одеяло совсем не грели, я задрожала от холода и пожалела, что не запретила горничной так долго проветривать мою комнату. Окна были распахнуты, должно быть, с самого моего отъезда.

Вставать и идти просить одеяло не было сил. Свернувшись калачиком и зажав в ладони камень, висевший на шее, я понемногу перестала дрожать и забылась тяжёлым сном.

Отдохнуть так и не удалось, мне снились высокие горы, смыкавшиеся стоило мне приблизиться, глубокое море, в котором я барахталась и плыла к берегу, но всё никак не могла его достичь. И жаркая пустыня, в которой я брела, завязнув в песке, мечтая о капле прохладной воды.

Просыпалась и снова закрывала глаза. Кто-то отирал мне пот со лба, промакивая его холодным полотенцем. Вокруг пахло уксусом и жженым воском.

Временами в мои нескончаемые сны приходил Ингвар. Он тихо садился на край постели и гладил меня по руке или щёке. Прикосновения Дракона были невероятно холодными и от того приятными.

— Я не поеду, — пыталась я произнести, но мужчина меня не слышал. Впрочем, во сне так чаще всего и бывает, будто стоишь по ту сторону зеркала, когда картинку видно, а слов не разобрать.

И снова я путешествовала по ледяной пустоши, где я бродила во льдах. Насколько хватало глаз, здесь было безлюдно, однако невесть откуда взявшийся голос мамы принялся напевать колыбельную из моего детства. Потом ночь рассыпалась на тысячи ледяных осколков, и меня снова бросили на песчаную сковородку.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я бы наверное так и не смогла найти дорогу обратно, если бы не бирюса, висевшая у меня на шее даже в этом странном бесконечном сне. Стоило до неё дотронуться, как я выныривала на поверхность и оказывалась в жарко натопленной спальне, обложенная подушками и компрессами.

— Эмили, что же они с тобой сделали? — прошептал Ингвар, лица которого я не видела, но чувствовала его присутствие.