Игрушка для мажора

Меня бережно усаживают на пассажирское сиденье и даже ремень безопасности пристёгивают, а после Ярослав везёт меня по неизвестной мне дороге.

— Куда мы едем? — мрачно интересуюсь.

— Скоро сама узнаешь.

Больше он не сказал ни слова и на мои вопросы не отвечал, поэтому пришлось пока попридержать своё неуёмное любопытство и глухое раздражение. Поляков подъезжает к неприметному дому на самой границе центра и периметра и глушит мотор.

— На выход, — командует парень и к моему удивлению выходит сам.

Я следую его примеру и с растерянностью озираюсь по сторонам — никогда прежде не была в этой части города. Ярослав уверенно идёт прямо к дому и без стука распахивает входную дверь, пропуская меня вперёд. Внутри дом был полной противоположностью своему внешнему облику — дорогая мебель и всевозможная техника. А когда нам на встречу выходит Марк, я вообще перестаю что-либо понимать.

Может, Ярослав привёз меня сюда, чтобы убить, а Марк потом поможет ему избавиться от тела?

Не успеваю испугаться, потому что парень притягивает меня к себе и зарывается лицом в макушку — совсем как раньше.

— Ты хотела знать, что происходит, — бубнит в мои волосы. — А это единственное безопасное место для разговоров.

Выпутываюсь из его рук и отхожу на шаг.

Пусть сначала объяснит всё, а уж потом лапает — если ответы меня устроят.

— Тогда говори, в чём дело, или я ухожу.

— Не знаю, с чего начать, — потирает ладонью шею и косится в сторону Марка.

— Как насчёт начать с начала? И объясни, что он здесь делает.

Киваю в сторону его друга, который выразительно покашливает.

— Скажем так — я тут выступаю в роли феи-крёстной, — скалится во все тридцать два, будто и правда что-то хорошее сделал.

Ярослав хмыкает и усаживается на подлокотник дивана.

— Помнишь тот день, когда отец поддержал мою мать в том, что мы с тобой не пара? — Киваю: такое забудешь… — Так вот, тем же вечером он позвал меня к себе и пригрозил испортить жизнь твоим родителям, если я не сделаю так, как он хочет. Это сбивало с толку, потому что раньше его мало волновало то, где я, и с кем провожу время — особенно, если дело касается девушек. Он никогда не лез в мою личную жизнь, а тут выдвинул такой ультиматум, что мне стало интересно, с чего вдруг такие перемены.

— И тогда мы оба решили копнуть, — встревает Марк. — Его отец позвонил мне на следующий день и попросил убедить его послушаться и кинуть тебя, и я сказал об этом Ярославу. Он примчался после учёбы в мой дом, но мы мало что могли сделать, не зная всех переменных. И тогда нам всё объяснил Калугин — в грубой форме, разумеется, но два подбитых глаза дали ему понять, что так себя в приличном обществе не ведут.

Прыскаю со смеху: это они-то оба приличные люди?

— И что он сказал?

— Он намекнул, что моего отца ждёт полная задница, когда его отец обнародует данные о том, что твоё аккомодантство в моём доме сфабриковано.

— А разве это так важно? — Не понимаю… — Я ведь всё равно подхожу тебе на сто процентов.

— Да, но ты была распределена в мою семью до того, как стали известны результаты.

— Это что, так страшно?

— Ты реально не понимаешь? — вскидывает Яр брови, и я качаю головой. — Мы хоть и имеем определённые привилегии в этом мире, всё же «Утопия» играет роль Швейцарии, которая никому не даёт поблажек. А если людям станет известно, что один из директоров компании смухлевал, они начнут сомневаться в том, что это единичный случай. Вдруг руководители-самодуры наобум назначали аккомодантов в богатые семьи, и отсюда все проблемы? И именно поэтому в первые годы работы «Утопии» погибло несколько подростков с периметра — потому что её директора просто играли с чужими жизнями? Это будет подобно разорвавшейся бомбе, и все города ждёт хаос — в лучшем случае. В худшем — они потребуют провести результаты заново и в открытую — это значит, что данные всех аккомодантов и сибаритов будут обнародованы, а это никому не нужно.

— Вы вообще представляете, что тогда начнётся? — ерошит волосы Марк. — Нас ждёт полный абзац.

— Но при чём здесь я?

Мне всё ещё не понятно, почему я должна расплачиваться за всё это своими отношениями с Ярославом.

— Калугины заткнуться, если мы с Вадимом поменяемся аккомодантами, — безэмоционально отвечает Ярослав, но я вижу, что на самом деле ему больно.

И я его понимаю: он не хочет терять меня и при этом разрушать жизнь и карьеру отца. Так некстати вспоминаю Вадима, нашу с ним дружбу и надежды на будущее… А в итоге его сущность ужасала меня похлеще кровавых деяний Джека Потрошителя.

— И что же нам делать? Я не хочу жить под одной крышей с этим эгоистом!

— Боюсь, мы мало что можем, — качает головой Марк. — Пока что твой переход — единственный безопасный вариант.

— Должен быть другой выход, — не соглашаюсь. — Должно быть что-то, что сможет заткнуть Вадима, что-то такое…