Игрушка из грязных трущоб

Вот и всё. Я сделала абсолютно всё, чтобы довести проклятого демона до грани. И даже больше.

* * *

– Смотри! Смотри на меня, блять!

Когда уродливая маска слетела с лица, со звоном ударившись о мраморный пол, я тотчас же закрыла глаза, нашёптывая прощальные молитвы.

– То, что ты увидишь последним в жизни – будет моё лицо…

Я и так знала.

Ну, что же. Я выбираю смерть. И, как бонус, свободу.

Распахиваю глаза. Время словно останавливается. Толчки прекращаются. И звон предметов, падающих со стола во время жестоких ударов, тоже.

Дамир смотрит на меня.

Я – на него.

Мы не моргаем. Не дышим.

Я вижу его карму…

И мне… его жалко.

Господи. Без маски он выглядит совершенно иначе.

Подавленный. Несчастный. Истерзанный собственным горем мученик. И мне кажется, что глубоко в душе… этот человек безумно ранимый. Но месть, злоба и ненависть – вот что пленило его истинное «я».

Ему нужна помощь. Ему нужен друг.

Шрамы меня не пугают. Совершенно.

Я думала, у него действительно вместо кожи выпирает кусок кости. Но нет же. Рубцы. Не настолько жуткие, как я воображала.

Он слишком утрирует, касательно своей внешности. Профессиональный грим за пару минут может исправить эту проблему. Я более чем уверена.

Кажется, Дамир растерян. Сбит с толку. Ведь я не кричу. Не падаю в обморок… Напротив. Прекращаю плакать. Успокаиваюсь. С сочувствием протягиваю руки к искалеченному лицу мужчины.

Не знаю, зачем я это делаю. Просто… Так сердце велит.

Дамир скалится, брезгливо отталкивает мою руку и отскакивает на шаг от стола. Будто я ему не руку протянула не руку помощи, а кинжал, направленный точно в сердце.

Боже… Наверно, на фоне постоянного нервного стресса я всё-таки сошла с ума. Потому что в затуманенных страхом мыслях вспыхнул весьма интересный план. Теперь Барон вряд ли меня отпустит, точнее наоборот, озвереет ещё больше, так и будет воспринимать, как легкодоступную потаскуху. А если я попробую открыть свои истинные чувства: пожалеть, поддержать, подлечить мужчину в конце концов, то и его отношение ко мне тоже изменится. Может даже… я добьюсь свободы. По крайне мере, к этому и нужно стремиться.

Спрыгиваю со стола. Делаю шаг вперёд, босыми ногами ступаю на осколки, которые противно и очень, очень больно хрустят под ногами. Дамир напрягается. Сжимает руки в кулаки, будто собирается ударить, но мне уже всё равно. Пусть терзает. Или я… попробую удивить его проклятую душу, дав ему то, в чём он так сильно нуждается.

Себя. И свою любовь.

Я сошла с ума! Этот подонок лишил меня всего! Насиловал, избивал, держал под замком, заставляя пахать до изнеможения. А я… я любить его вздумала! Сумасшедшая.

Несколько острых крупинок впиваются в кожу, но я терплю, стиснув зубы, и с уверенностью шагаю к мужчине, соблюдая совершенно спокойное выражение лица.

– Я тебя не боюсь… – мой голос дрожит.

– Напрасно, – Дамир злорадно ухмыляется, но почему-то не нападает. – До утра тебе не дожить. После того, как увидела меня без маски.

– Мне плевать.

– Может, ты именно этого добиваешься? – он снова превращается в дьявола. – Лёгкой смерти?

– Нет.

Дамир отступает, я, наоборот, приближаюсь.

– Вынужден расстроить. Подобное преступление карается самой страшной пыткой. Сначала – избиением, затем – купанием в кипятке, и в конце – скачкой «вверх тормашками» через весь остров.

Я не слушаю, что он там тявкает. Главное – быть уверенной.

Так же, как и с тиграми. Главное – не бояться. И уверенно идти к своей цели.

– Тогда чего же?! – на крик срывается.

– Любви…

Его чёрные брови взлетают до самой макушки, а рот приоткрывается от безграничного удивления:

– Головой ударилась?! Или доза ещё не растворилась в крови? Какой любви?! Как можно… т-такого урода, вроде меня, полюбить? – вот-вот и Дамир бросится в атаку.

– Любят ведь не за обёртку… а за душу.

Мои искренняя фраза бьёт в самое сердце. Мужчина растерян… Настолько, что слов подобрать не может. Видимо, с ним такое впервые. Не ожидал, наверно, такого от той, которую практически отправил на тот свет своими пытками.

Следующее, что я делаю – можно расценивать, как предел наивысшего безумия. Ещё один шаг и… резкий рывок.

Мои дрожащие руки обхватывают напряжённую талию Дамира и заключают в крепкие объятия. Дыхание мужчины учащается, как и сердцебиение. Его кожа такая мягкая, нежная, ароматная, а тепло его тела – дурманит до головокружения. Пока пленитель пытается прийти в себя, я приподнимаюсь на носочки и бросаю заключительный снаряд, в самое сердце, на поражение, целуя его точно в изувеченную шрамами щеку. Глаза мужчины неожиданно округляются, превращаясь в два теннисных шарика, дыхание сбивается, а руки… больно впиваются в плечи.

– Идиотка!!!

Грубый толчок обрушивается в грудь, и меня, подобно резиновому мячу, отбрасывает в противоположную сторону. Так, что пролетев несколько метров, я падаю на хрустальный столик, локтём разбивая прозрачную поверхность стола.

– Твою ж мать!