Игрушка (СИ)

Вот в чём видит Толстой разумный, то есть нравственный, подход к жизни - жить для других безоглядно. Но так нельзя. В этом мы с ним не согласны. На данном этапе развития так не получится; рано ещё так жить. Если бы все люди на земле в одночасье стали бы жить так, как хочет Толстой, то его вариант сработал бы, но этого быть не может. Жертвовать собой ради мерзавца нельзя, это глупо. Значит должен быть переходный период к толстовскому варианту жизни. Этот переходный период представлен нами в диалектико-метафизическом дуализме, то есть - в ДМД.

Если мы будем воспринимать Христа не как какую-то божественную субстанцию, присланную нам от главного бога (бога Отца), а воспримем его как историческую личность: Христос-человек не принял ту реальность, в которую ему пришлось войти после рождения; не принял и пожелал изменить её. Если мы воспримем Христа так, то будет ясно, что имел в виду Л.Толстой, призывая людей свою животную жизнь использовать для достижения высшей цели. Забегая вперёд, скажу: эта цель состоит в том, чтобы сделать 17так чтобы человек возлюбил ближнего своего как самого себя. Таким образом мир насилия уходит и рождается мир любви.

Толстой очень часто говорит о "законе разума". Мы с дедом вычислили, что под этим выражением он понимает такую индивидуальную жизнь человека, в которой тот живёт для других. Итак, констатируем: жить для других разумно.

Толстой, как и мы, уверенно стоит на дуалистических позициях, хотя об этом и не говорит. У него человеческая жизнь разделяется надвое: на плотскую жизнь (жизнь плоти, животную жизнь) и жизнь духа. Последняя в человеке пробуждается (но может и не пробудиться) и Толстой её считает истинной. Жизнь духа (духовная жизнь) для Толстого это "жизнь разума". Я позволю себе зачитать ещё одну цитату, из которой будет отчётливо виден его дуализм. - Иван сделал паузу, откашлялся и прочёл:

"Жизнь разумная требует от человека не того, что требует его плотская жизнь. И потому, если человек понял то, чего требует от него высшая жизнь, но продолжает жить только плотской жизнью, то он непременно почувствует мучительное внутреннее раздвоение. Но как животному для того, чтобы перестать страдать, нужно жить свойственной животному жизнью, а не жизнью растений, так точно и человеку для того, чтобы уничтожить в себе внутреннее раздвоение, нужно жить своей настоящей - разумной жизнью, а не жизнью животного; и тогда плотская жизнь человека станет под начало его разумной жизни и будет служить ей. - Иван сделал паузу, видимо предполагая, что будут вопросы, но аудитория молчала, тогда он продолжил чтение:

Истинная жизнь всегда хранится в человека, как хранится жизнь в зерне, и наступит время, когда жизнь эта делается видна. Истинная жизнь в 18человеке начинается с того, что плотская природа тянет человека к мирским, плотским удовольствиям, духовное же разумение показывает ему невозможность блага в такой жизни и указывает на какое-то другое благо. Человек вглядывается в это другое благо, которое ещё далеко от него; но он сначала не в силах ясно разглядеть его, не верит в это благо и возвращается назад к плотскому благу. Но хотя разум ещё и неясно указывает человеку своё новое благо, он зато уже вполне ясно показывает ему невозможность плотского блага, и человек опять отказывается от этого плотского блага и опять вглядывается в то новое благо, которое раскрывается перед ним. Разумное благо ему ещё не видно ясно, но плотское благо сделалось невозможным; человеку уже нельзя продолжать наслаждаться плотской жизнью, и он начинает по-новому понимать плотскую и духовную жизнь свою. Человек начинает рождаться в истинной человеческой жизни.

Происходит то, что происходит в природе при всяком рождении. Плод родится не потому, что он хочет родится, не потому, что ему лучше родиться, или что он знает, что хорошо родится; плод родится потому, что он созрел, и ему нельзя уже жить в прежнем виде; он должен начать новую жизнь не потому, что новая жизнь как бы зовёт его, а потому, что прекратилась возможность жить по-прежнему.

Духовная жизнь незаметно вырастает в человеке и дорастает до того, что жить ради удовольствия плоти делается для человека невозможным".

Иван умолк. Молчали и остальные. Заговорил Пётр Александрович: