Игрушка судьбы

Из глубины помещения донесся громкий шорох, сопровождаемый писком, и секунду спустя уже целая река этих тварей вылилась в дверь. Лошадки, перепугавшись еще больше, отступили в сторону – и все мы последовали их примеру.

Твари между тем не обращали на нас ни малейшего внимания. Единственным, что их занимало, были пляшущие дробинки, за которыми они гонялись с таким вдохновением, словно ничего важнее на свете не существовало. Поглощенные этим занятием, они иногда натыкались друг на друга, но на драки не отвлекались. А темные шары все продолжали падать, разбрасывая свою начинку…

Хух приблизился ко мне и, подогнув ноги, опустился на живот. Затем он коснулся щупальцами пола и сказал:

– Ожидая наступления голодных времен, они делают запасы.

Я кивнул, сочтя это логичным. Темные шары были чем-то вроде стручков, наполненных семенами, и разбрасывание их являлось обычным способом размножения. Но не только! Стручки годятся и для использования в качестве оружия, в чем мы убедились! Дерево как будто знало о нас и, как только мы вошли в пределы его досягаемости, открыло огонь. Окажись мы чуть ближе к нему или на совершенно открытой местности – нам пришлось бы туго. Мое ребро все еще помнило полученный удар, а на щеке осталась царапина. Нет, это было просто невероятным везением – то, что поблизости оказалось здание!

Сара уселась на пол и положила ружье на колени.

– Как дела? – спросил я.

– Устала всего-навсего… Как я понимаю, у нас нет причин, по которым мы не могли бы здесь отдохнуть.

Оглядевшись вокруг, я увидел, что Тук уже слез со своей лошадки, а Смит все еще восседал в седле, задрав голову и слегка наклонив ее к плечу, словно прислушивался, – и по лицу его было разлито неимоверное счастье.

– Тук, – сказал я. – Не могли бы вы с Джорджем развьючить этих благородных скотин? А я пока поищу чего-нибудь горючего…

У нас, правда, имелся походный обогреватель – но стоило ли тратить драгоценное топливо, когда можно было раздобыть дров? К тому же костер – это такая штука, у которой можно посидеть и поговорить…

– Не могу стащить его, капитан! – чуть ли не плача, пожаловался Тук. – Он не слушается! Даже внимания не обращает!

– Что с ним?! Не ушибся ли он, случайно?

– Не думаю. По-моему, он наконец достиг своей цели. Добрался туда, куда стремился все это время.

– Вы имеете в виду голос?

– Да. Этот голос идет из здания, в котором мы сейчас находимся. Похоже, оно когда-то служило храмом…

Что-то церковное в наружном виде здания действительно было. Об интерьере же судить мы пока не могли. Только небольшая часть пространства у самой двери была освещена солнцем – остальное же тонуло в темноте…

– Так или иначе, – сказал я, – мы не можем на всю ночь оставить вашего приятеля в седле. Попробуем-ка стащить его вдвоем…

– А потом? – спросил Тук.

– Что потом?

– Ну снимем мы его сегодня – а завтра?

– Чертовски сложная проблема! А завтра, если он не избавится от своей новой привычки, мы опять посадим его в седло и как следует привяжем, чтоб не свалился!

– Вы хотите сказать, что повезете его дальше? Когда он находится там, куда страстно стремился большую часть своей жизни?

– А по-вашему, – заорал я, – мы должны из-за этого рыдающего идиота обосноваться здесь навсегда?!

– Должен напомнить вам, капитан, – с ядовитой отчетливостью сказал Тук, – что этот рыдающий идиот указал нам дорогу. Если б не он, то…

– Джентльмены! – поднявшись на ноги, перебила его Сара. – Умерьте свой пыл!.. Не знаю, капитан, понимаете ли вы это, но, возможно, мы уйдем отсюда не так-то скоро…

– Да? И что же нас задержит?

Она кивнула на дверь:

– Наш новый друг – дерево. Оно держит нас на мушке. Можете убедиться сами. Вся эта дрянь по-прежнему падает на скат. Без промахов причем. Попытка выйти наружу может стоить вам жизни. Даже маленькие юркие грызуны, собирающие семена, – и те несут потери…

Я увидел, что это действительно так. За дверью не утихала дикая пляска дробинок. Казалось, прыгает и дергается сама почва, на которой там и тут неподвижно лежали крошечные тельца.

– Дерево устанет, – сказал я. – Оно выдохнется. У него кончатся боеприпасы.

Сара покачала головой:

– Не думаю, капитан. Какова, по-вашему, высота этого дерева? Четыре мили? Пять? А крона его начинается уже в нескольких сотнях футов от земли. Представьте себе также и поперечник этой кроны, достигающий, возможно, мили. Сколько же стручков способен произвести такой исполин?..

Она была права в своих выкладках. При желании дерево могло держать нас взаперти как угодно долго…

– Доббин! Может, поведаешь, в чем тут дело? Почему этот чертов куст так разошелся?

– Я ничего вам не скажу, благородный сэр. Достаточно того, что я иду с вами и несу ваше имущество. На большее не рассчитывайте. Никакой информацией мы вам не поможем. Вы обращались с нами скверно и не должны ждать от нас ни малейшей сердечности…

Из темноты выкатился Хух, помахивая парой щупалец, увенчанных глазами. Последние возбужденно блестели.