Игрушки дома Баллантайн

Взгляд серых глаз неуловимо меняется, и Леграну кажется, что Брендон заглядывает ему в душу. Когда-то точно такой же взгляд Агнесс Флетчер вызывал в нем невероятное ощущение прикосновения к вечности.

«Мне-то не ври. Ты хороший парень, но ложь тебя не украшает».

– Я все улажу, мистер Фланнаган. Я не из тех, кто легко сдается. Я люблю ее.

«Если любишь – сможешь все».

Размеренно покачивается вагон монорельса, полосы света и тени на полу сменяют друг друга. Ева тихонечко ворует клубнику из корзинки на коленях Этьена. Легран дремлет, разомлев от жары, и в такт движению монорельса подрагивает парашютик одуванчика, зацепившийся за опущенные ресницы. Мелькает за окном летний город. Полощется по ветру белье, развешенное на веревках между жилыми домами: то ли паруса, то ли разноцветные флаги. Над крышами парят чайки.

Ева протягивает руку к корзине и, неспешно двигая пальцами, выбирает ягоду покрупнее. Склоняется над Этьеном, легонько дует на пушинку в ресницах. Колышутся длинные темные пряди челки, Легран улыбается, вздыхает и негромко бормочет:

– Я знаю, что это ты, клубничный вор…

– Не открывай глаза. Продолжай спать. Так интереснее.

Девушка обнимает его одной рукой за шею, чуть касается губами ресниц, скользит дыханием по щеке, замирает, дойдя до угла рта. Прислушивается к учащенному биению сердца Этьена и приникает к губам поцелуем. Он отвечает ей – жадно, жарко, пьет ее клубничный вкус.

– Молодые люди! Как аморально! – восклицает возмущенно дребезжащий голос.

Этьен и Ева вздрагивают, отрываются друг от друга. Эвелин оборачивается. Рядом стоит чопорная дама лет шестидесяти и смотрит на них с презрением.

– До чего отвратительно! Никакого почтения к окружающим! Прилично одеты, а ведут себя как в борделе!

– Мадам, прошу нас извинить, – примирительно воздевает ладони Этьен. – Вспомните себя молодой и постарайтесь нас понять.

– Меня мать растила приличной леди, а не публичной девкой! – с упоением визжит дама. – К чему катится общество? Вы посмотрите, что они себе позволяют!

Эвелин вздыхает, берет из корзины горсть клубники, встает, одной рукой поправляет платье. Подходит к вопящей женщине и сует ей ягоды в рот, заталкивая ладонью.

– Ешь! И если ты еще хоть раз раскроешь пасть для бреха, подавишься своими словами. Как сейчас. Жри, я сказала!

Люди в вагоне с ужасом смотрят на девушку. Этьен быстрее других приходит в себя, хватает Еву за локоть, тащит прочь от задыхающейся, давящейся клубникой женщины.

– Эвелин, прекрати! Мадам, прошу извинить мою спутницу… Ева!

Поезд останавливается на станции, с шипением открываются двери. Этьен одной рукой подхватывает корзину с ягодами, другой тянет за собой упирающуюся девушку. Выталкивает Эвелин на платформу, спотыкаясь, почти выпадает из монорельса следом за ней.

– Что ты творишь? – кричит он, перекрывая шум отъезжающего поезда. – Ева, господи, зачем все так портить? Почему ты не можешь смолчать, распускаешь руки? Кто дал тебе право…

– Не ори, Легран, – перебивает она его спокойно и зло. – Люди смотрят.

Этьен озирается по сторонам, растерянно глядит на глазеющий народ, отпускает локоть Евы. Девушка невозмутимо поправляет пояс бирюзового легкого платья, забирает у молодого человека корзинку, отправляет в рот спелую клубничину.

– Три перегона теперь пешком шагать, – укоризненно говорит Ева. – Зачем ты меня вытащил, ну скажи?

Он молча идет к выходу со станции. Девушка следует за ним.

– Этьен, ну не дуйся! Подожди! Скажу кое-что.

Он останавливается, поворачивается к ней. Ева целует его в щеку и говорит:

– Я от тебя такого не ожидала. Доктор Легран, толпой руководить по ночам ты можешь, а вступиться за девушку – нет. Вот и пришлось брать инициативу в свои руки.

Этьен смотрит на нее как на глупого, злого ребенка. Ерошит волосы пятерней, обдумывая ответ, и наконец выдает:

– Скажи, Эвелин, ты видишь разницу между управлением толпой и унижением неудовлетворенной жизнью тетки? Что, по-твоему, из этого проще и что достойнее?

– Ты мне о морали говоришь? – Правый уголок рта ползет вверх, серые глаза превращаются в узкие щели. – Ты, первый шантажист в этом городе, который своими куклами вуду карьеру сделал?

– Думай, что несешь, Эвелин. С меня на сегодня хватит, – глухо произносит Этьен. – Завтра утром заеду за тобой. Обещал твоему отцу, что сам отвезу тебя в Гринстоун.

Он уходит, не обращая внимания на ее «ну, Этьен!» и «прости, пожалуйста!». Дойдя до поворота на Броктайм-сквер, он слышит за спиной металлический скрежет, глухой удар и испуганные возгласы. Останавливается, оборачивается, медлит мгновенье и несется обратно со всех ног.

На перекрестке у станции автомобиль влетел в водоколонку. Вокруг него собирается толпа, подоспела оказавшаяся поблизости дорожная полиция. Высоко в воздух бьет водяной столб, довольные дети пляшут в водопаде брызг. Над улицей висит яркая радуга, переливается в солнечных лучах.

Этьен подбегает к толпе, протискивается вперед, взволнованно шарит взглядом.

– Куда тебя несло? – отчитывает полисмен водителя – молодого верзилу с наливающейся лиловым скулой. – А если бы ты человека сбил, идиот?