Игрушки дома Баллантайн

Раттлер носком ботинка подвигает ведро к его ногам.

– Да, поторопитесь. И прихватите с собой вашу драгоценную информацию. Она воняет.

– Крысобой, что ты вытворяешь?

Его Императорское Величество изо всех сил старается держать эмоции под контролем. Но подергивающаяся щека его выдает.

– Раттлер, не молчи. Я поверить не могу в то, что ты на такое способен.

– На какое, сир? – спокойно переспрашивает сэр Уильям.

Чашка с чаем опускается на блюдце с такой силой, что его тонкий фарфор дает трещину.

– Я видел листовки, Крысобой. Мне приносят подборки периодики со всей империи каждое утро. Позавчерашняя газета из Нью-Кройдона, третье марта, фото на передовице. Скажешь, не видел? Скажешь, это не ты на нем?

– Видел, мой император. Да, я. Я действительно был на том митинге. Люди потребовали фактов – я их предоставил.

– Удивительно, что толпа тебя не линчевала.

– Все равно один раз умирать, сир.

– Кто информатор оппозиционеров, Раттлер?

– Разрешите пожилому человеку присесть, Ваше Императорское Величество? Неприятно ощущать себя как на допросе.

– Сядь. И отвечай.

Раттлер благодарит, опускается в глубокое мягкое кресло.

– Есть такая версия, что информатор – Уильям Джеймс Раттлер, верховный главнокомандующий армии Его Императорского Величества.

Император берет треснувшее блюдце, ломает его пополам.

– Что ты творишь? Я всегда доверял тебе больше, чем кому-либо другому!

– Мой император, я пытаюсь уберечь вас от ошибки, на пороге которой вы стоите. Нет никакой оппозиции. Есть граждане империи. Вспомните мои слова: народ не простит вам второй Судной Ночи. Власть опирается на народ прежде всего. Сир, люди любят вас, но то, что происходит сейчас, идет вразрез со всеми понятиями справедливости и законности.

– Это мне решать! Я здесь справедливость и закон!

– Сир, народ простит вам повышение налогов, ввод новых пошлин. И даже войну. Но люди не смогут вам простить Элси и Брендона. Еще не поздно все исправить. Пока они оба живы – не поздно…

– Замолчи! – резко обрывает его самодержец, тут же берет себя в руки и уже спокойно говорит: – В Нью-Кройдоне перерожденных снова видят на улицах. Кто несет ответственность за зачистку города?

– Я, мой император.

– Почему не выполняется приказ?

– Его исполнение подрывает вашу популярность в народе, сир. Я лично запретил своим солдатам трогать уцелевших кукол и более не рассматриваю доносы на тех, кто прячет своих перерожденных.

– Следующий вопрос. Кто стоит за смертью Байрона Баллантайна?

– Не могу знать, мой император.

Император медленно выдыхает, на скулах играют желваки.

– Далее. Кто дал вам право вмешиваться в работу Стивенса с Элизабет Баллантайн и ее куклой?

– Вы, сир. Как опекун девушки я не могу позволить такого бесчеловечного обращения с ней. И не будь я ее опекуном – не позволил бы. Брендон – не кукла, а любящий и любимый человек, манипулировать девчонкой с его помощью – подло и бесчестно.

– Раттлер! Ты две войны прошел, ты толпами посылал людей на смерть и не вел счета ни девчонкам, ни куклам, загубленным в боевых действиях. Так какого ж черта в тебе сейчас заиграл поганый гуманизм?

Сэр Уильям смотрит в окно, прислушивается к звукам весенней капели.

– Я отец. И гражданин. И служитель империи, сир. И четко вижу последствия поступка, который вы готовы совершить. Моя цель – защищать вашу власть, мой император. И я не вижу иного способа показать вам, что вы принимаете неверное решение.

– Какой из тебя служитель империи? – взрывается император. – Внутренний враг государства – да! Раттлер, я не могу просто так снять тебя с должности, пока войска преданы тебе, но я тебя сломаю, найду способ.

– Как скажете, мой император, – спокойно кивает генерал. – Я готов ответить за свои поступки. Только ни единого приказа, направленного на причинение вреда моим подопечным или перерожденным Нью-Кройдона, я более не выполню.

– Ты угрожаешь мне, Крысобой?

– Не смею, сир. И надеюсь, что вы примете верное решение.

– Через два дня я собираю совет, – холодно говорит император, вставая с места. – Без твоего участия. Именно это поможет мне понять, чье мнение является правильным – твое или мое. А теперь вон отсюда.

– Слушаюсь, Ваше Императорское Величество.

Стефан перекладывает солдатиков из одной коробки в другую. Уже в третий или четвертый раз. Поглядывает на Хлою. Женщина сидит на софе, одетая по-дорожному. Руки в лайковых перчатках сложены на коленях, пальцы нервно переплетены.

«Мне не хочется уезжать отсюда, – жестикулирует Стефан, пряча глаза. – Я боюсь».

«Все будет хорошо, милый. Сэр Уильям отвезет тебя домой», – ласково улыбается Хлоя.

Мальчишка поджимает губы, поглаживает механическими пальцами конного офицера. Прячет его в карман куртки.

«Дома дед, мама и папа. И брат. Но здесь безопасно. И в подвале много интересного. И вы. И мистер Коппер».