Игры арийцев, или Группенфюрер Луи XVI

Страхи и сомнения бесследно исчезли, их место заняло смятенное нетерпение, настоянное на любопытстве и ожидании чуда. Господин Мюллер уже не казался Бертрану ожившим вурдалаком, более он напоминал больного безобидного старикашку, приверженного к вышедшей из моды одежде и посещению нескромных заведений, именуемых публичными домами, которых на Плас-Пигаль оказалось великое множество. «Интересно, — думал с азартной насмешливостью Бертран, — что он делает с тамошними красотками? Для полноценной половой жизни он, пожалуй, уже слишком стар». Впрочем, конечно же, это были проблемы самого господина Мюллера, если только он не тратил на эти свои сомнительные удовольствия их с дядюшкой деньги. «Приедем в поместье, — решил Бертран, — потребую от этого седого сладострастника полного отчета о затраченных суммах. Он мне за каждый пфенниг отчитается». Он был полон нетерпеливого азарта и уже мысленно видел капиталы дядюшки своими. А как же иначе? В противном случае к чему бы дядюшке его призывать? Дядю Зигфрида Бертран представлял себе немощным стариком, который с трудом передвигал ноги и еженощно молил господа Бога, чтобы тот даровал ему быструю и безболезненную смерть. Несомненно, что приезда племянника дядя Зигфрид ожидал с великим нетерпением.

Похотливые походы господина Мюллера ничуть не привлекали Бертрана. Нет, к противоположному полу он, конечно, испытывал определенное влечение, но нравственное воспитание, полученное в сиротском доме, не позволяло Бертрану выливать семень на первую попавшуюся розу, тем более розу проститутки, совсем не заинтересованной в потомстве.

Поэтому он посетил лишь несколько забегаловок на Монмартре, но чаще бесцельно валялся на постели в своем номере, предаваясь бесплодным, но восхитительным мечтаниям о том, что его ожидает в ближайшем будущем. Аргентинок он почему-то представлял себе в пышных бальных платьях, женственными и томными, а аргентинцы, напротив, были как на подбор усатыми, черноглазыми и вспыльчивыми. В общем-то, это было понятным — представления Бертрана о далекой стране складывались из прочитанных в юности романов, которых в сиротском доме было превеликое множество. Сиротский дом располагался в здании, которое до того принадлежало муниципальной библиотеке города Дюссельдорфа, но муниципалитет, занятый восстановлением хозяйства, особых усилий по возврату книг в свою собственность не прилагал.

Два дня спустя господин Мюллер постучался к нему в номер ранним утром.

— Собирайтесь, Бертран, — сказал он. — Мы едем в аэропорт.

От большинства своих вещей молодой Гюльзенхирн по совету Мюллера избавился еще в Гамбурге. Более ценные вещи он продал своим друзьям, все менее ценное сплавил старьевщикам, а то, что не подошло друзьям и старьевщикам, он с большим сожалением отправил в мусорный бак на углу Кирхенштрассе и Милькенштрассе, неподалеку от дома, в котором жил. Поэтому собраться ему не стоило особого труда, больше всего времени ушло на душ и бритье.

Вызванное такси серым жучком стояло на углу улицы.

До него оставалось не более тридцати шагов, когда Мюллер вдруг преобразился. Забавный и безобидный старикашка неожиданно исчез, вместо него рядом с Бертраном оказался опасный, как змея, убийца, в сухом немощном теле господина Мюллера словно развернулась невидимая пружина.

— Ложись! — крикнул он и, не дожидаясь, когда Гюльзенхирн выполнит приказание, ловким движением сбил его на пыльный тротуар.

В руках господина Мюллера оказался небольшой черный пистолет, из которого он ловко принялся стрелять в нескольких прохожих, которые, как показались Бертрану, мирно двигались им навстречу. Но господин Мюллер оказался не столь уж неправым, а внешняя безобидность прохожих скрывала их агрессивность, — рассыпавшись по тротуару и используя фонари и урны, как естественное прикрытие, прохожие в свою очередь выхватили свои пистолеты и принялись стрелять в Мюллера. Однако спутник Бертрана Гюльзенштерна оказался более метким и ловким, нежели враги, — не прошло и минуты, как трое из них лежали на тротуаре неподвижно, словно мешки с тряпьем, а остальные показывали завидную осторожность, высовывая из-за укрытия лишь руку и без особого прицела стреляя в сторону, где находились Бертран и господин Мюллер.

— В машину! — прошипел спутник Бертрана. — Быстрее! Быстрее, ротцназе!

Оказавшись в машине, Мюллер бросил водителю несколько крупных купюр.

— В аэропорт Орли! — приказал он.

Водитель такси, немало изумленный произошедшим, но, тем не менее, не потерявший своих профессиональных навыков, стремительно рванул с места.

— Апаши? — спросил он, с уважением поглядывая на вороненый пистолет в руках клиента. — Не волнуйтесь, мсье, я знаю город, как пять своих пальцев. Мы оторвемся от негодяев, не будь я Гастон Крилье.

Таксист не соврал, когда они высаживались из машины в аэропорту, вокруг не было даже намеков на таинственных преследователей.