Игры Бессмертных (СИ)

Тесс опустила глаза. Ей стало как-то неуютно под его внимательным, почти пронизывающим насквозь, взглядом.

— Нет, конечно. Волосы ерунда, по сравнению с чахоткой, — пришлось признать Тесс.

— Вот и я так решил.

— Но деньги! — не могла никак уразуметь Тереза. — Вы же можете… хоть что-то зарабатывать и на чахотке. То есть на легочном растворе! — поправилась она. — Вы же должны получать что-то за то, что придумали его!

— Разве должен? Мне кажется, я получаю достаточно. Вот вы сидите передо мной, благодаря моим препаратам. Что еще я должен получить? Деньги? — он снисходительно фыркнул. — В какой-то момент я понял, что они не стоят ничего.

— Вряд ли вы в этот момент были голодны, — фыркнула Тереза. Вот так всегда с этими богачами! Все они любят порассуждать о презренности денег. О, вот когда у нее будет денег хоть на улицах раскидывай, она тоже будет всем рассказывать, как они не важны и ничегошеньки для нее не значат.

— Вы были бедны?

— И я сейчас небогата, как вы заметили.

— И все же. Расскажите о себе.

— Зачем?

— Мне любопытно, — искренне сказал алхимик.

— Почему? — насторожилась Тесс. В ее голове сразу возникла мысль, что он расспрашивает ее по заданию Шеферда.

Ла Росси растерялся.

— Эм… Просто любопытно. Мы теперь работаем вместе, и я подумал, что… Простите, если мой вопрос неуместен.

— А вы родились в нищете? — спросила она и не смогла удержаться — прозвучало с вызовом.

— Нет. Мой отец был промышленником. У него была красильная фабрика и небольшое поместье в графстве Керальском.

— На юге? А вы видели море? — Тесс аж вперед подалась.

— Видел, — улыбнулся Ла Росси своей кривой ухмылкой.

— Обалдеть! — вырвалось у нее, но Тесс тут же смущенно приняла обычный вид и поправила салфетку на коленях. — Я видела картину однажды. Большой корабль и синее-синее до самого горизонта. — Тесс умолкла. Эти воспоминания были слишком болезненными. Картину она видела в доме чиновника Эркера, когда они с парнями обчищали его спальню. Картину они, знамо дело, украли, и Терезе ужасно хотелось оставить ее себе, но она понимала, что это все равно что повесить табличку «Тут живет тот, кто обокрал Эркера» на входную дверь. Пару недель она держала ее на их «складе» — местечке в старом заброшенном речном доке, где они хранили награбленное, прежде чем сбыть. Разворачивала, тайком от парней, смотрела и гладила пальцами неровные масляные мазки, где они складывались в волны. Ей казалось что рядом с морем все не так, как в Междуречье. Что там, под таким голубым небом, рядом с огромным синим чудом, наверняка все по-другому. И люди там, наверное, другие и живется легче. Вот бы схватить Анри и уехать туда, где тепло и море… Тесс, конечно же, сжала зубы и продала картину скупщикам. Дали сто марок, очень даже неплохо. Но она хотела бы увидеть море хоть раз не на картинке. Безумная и несбыточная мечта для оборванки из Междуречья, что было на севере страны.

Ла Росси молчал. Положил себе десерт, что стоял на вазе, полной льда.

— Ой, а можно и мне! — Тереза подставила тарелку, но он смущенно и деликатно поглядел на чистое блюдце. Тесс торопливо заменила. Вот ведь! Да ее тарелка была почти чистой! Ну конечно, не ему же мыть вот и…

Ла Росси стал рассказывать о себе. Где учился, как пришел в профессию, как получил первый императорский грант, потом второй, а дальше перебрался в Рейну и стал работать в сфере медицины и смежных областях.

— Но железная дорога не медицина, — заметила Тесс. Она ела такой нежный яблочный пирог, что то и дело закрывала в неге глаза.

— Лекарства пропадают и портятся в дороге. Поставки из-за плохих дорог могут задерживаться, а зимой… — алхимик тяжело вздохнул. — Каждую зиму я хочу снова взяться за дирижабли.

— За что?

— Да так… Еще одна фантастическая идея, не обращайте внимания.

— Вы страшно умный! — это все что Тереза вынесла из количества государственных наград Ла Росси. Много наград — значит умный.

— Скорее, человек с воображением и некоторым количеством практических навыков, — он скромно потупился.

— А… — Тесс осеклась. Не знала она можно ли об этом спрашивать.

— Да? — Жан, кажется, был очень доволен, что их разговор все-таки мало-помалу, но шел себе.

— Вы не можете вылечить свое лицо? Простите, если это не лучшая тема, просто вы помогаете всем, но не себе. Это… странно.

Алхимик коснулся своей неподвижной правой стороны лица.

— Я испытывал один препарат. Для обезболивания и парализации мышц.

— И не нашли другого места, кроме как своего лица? — не поверила Тесс.

— Я не мог испытывать на людях, не проверив.

— Отчего же? Да в любом бедном квартале вам за мешок картошки палец отдадут!

— У меня свои принципы, — отрезал он и нахмурился. Тереза поняла, что он хотел бы сменить тему, но почему-то показалось, что правды он ей не сказал. Однако, она не собиралась портить отношения с драгоценным шансом не пойти на корм вампирам, так что быстренько защебетала:

— А я еще покупала ваши препараты. Для брата. Он назывался Нервинус.

Ла Росси удивился.

— Но это очень дорогой препарат. Экспериментальный.