Игры без чести

Еще перед разговором с Мариной Валерия с ощущением легкой светлой грусти выбросила ее в урну у дома. Это были прекрасные, какие-то роковые чувства, то, из-за чего плачут невесты, становясь под венец, – соблазн белым воздушным прямоугольником, бликуя на холодном осеннем солнце, кружась, улетал куда-то вниз, а она, с комком слез, придавленным счастливой улыбкой, состоявшаяся любимая женщина своего законного мужа, уже отворачивалась, вздохнув и улыбнувшись, глядя на пронзительно-голубое небо. Последние два года мысль о знакомстве с мужчиной не посещала ее в принципе – так как с возрастом перестают интересовать определенные вещи, например куклы или школьная самодеятельность. Мысль о том, что она может представлять определенный половой интерес для кого-то еще, помимо мужа, конечно, присутствовала, как и осознание того, что в мире есть множество других мужчин, которые могли бы быть ей достойной парой, но в этом ее сила и выбор – любовью, уважением и преданностью исключить подобного рода мысли и допущения. Быть для него поддержкой и опорой в радости и горе, как говорили на свадьбе. На самом деле в этих трафаретных словах столько правды, столько мудрости, столько ответственности… жаль, многие дурочки, выскакивающие замуж, не понимают всей сложности того, что таит в себе брак.

Да, пусть Генка и не идеален, пусть многое в их семье ее не устраивает, но это все такие мелочи по сравнению с самим фактом их жизни вместе, что они теперь все родные, что у нее появились новые папа с мамой. Нравственные устои в старину были куда крепче, чем сейчас. Валерия осуждала свободу нравов, половую распущенность, влекущую за собой общую жизненную расхлябанность, сытое перекатывание по течению, какие она замечала у многих студентов, ищущих у жизни сиюминутных удовольствий без единой мысли о будущем… своем и своих нерожденных детей.

Валерии нравилось то, как в старину семья имела четкую патерналистскую организацию – мужчина был главой, хозяином, добытчиком, защитником, и пусть работа женщины в доме была не менее объемной и тяжелой, все равно решения всегда были за мужем: как сказал, так и будет. Как уважали тогда дедов! Как слушали их! Ей нравилось быть за мужем, нравилось подчинятся ему, поддерживать любое его решение, сглаживать будничные бытовые шероховатости между ним и родителями.

Выйдя замуж, она ушла из родительского дома, и в том, что их встречи стали совсем редкими, что внука они видели всего раз, Валерия видела лишь естественную перемену этапа жизненного цикла, как плавную замену зрелости старостью. Она ушла из родительского дома с болью, с любовью, но так устроена жизнь – кто-то умирает, кто-то рождается, образуются новые семьи, и ее дом теперь с другими людьми. Вот почему будущие родители, те, кто понимает, так мечтают о мальчике, вот почему так повезло им с Геной, что у них родился Антоша.

Пусть свекры не вникают так глубоко в ее простую нравственную философию, пусть не понимают всю светлую жертвенность ее жизни с ними, главное, она сама знает, ради чего живет.

Сам Генка был таким простым, таким неконфликтным, что подобная модель семьи очень подходила им, ведь его доминирование происходило довольно мягко, очень естественно, так, что никаких споров и близко не возникало.