Игры без чести

Насколько гибки все-таки женские чувства и как стремительно все может перемениться за потрясающе короткий промежуток времени! Валерия была спокойно счастлива, она жила в своей любимой семье и видела себя с ней всю жизнь, она дорожит мужем, ребенком, но при этом не видит в случившемся ничего плохого и совершенно искренне желает Славе счастья. Вадик осторожно спросил, готова ли она уйти от мужа, чтобы строить новые отношения со Славой.

Конечно, нет.

Но на самом деле, по тому, как она вздернула голову – жестом победителя, по взгляду в небо – спокойному, блуждающему, слегка прищуренному, взгляду сильной свободной женщины, – было ясно, что она, конечно, будет думать об этом, и Славка отныне всегда незримым образом будет обитать где-то там, на подоле ее жизненных юбок, и в случаях мелкой семейной смуты или каких-то неурядиц в семье, Валерия будет уверена, что у нее есть выбор. И обезличенный Славка постепенно станет прообразом всех остальных мужчин, кроме мужа, и в случае чего она всегда будет иметь возможность взвесить преимущества существующего брака над перспективами альтернативного решения и, конечно, после долгих раздумий придет к выводу, что муж лучше. А муж, если не дурак, очень скоро ощутит, что его монополия треснула, и, возможно, тоже станет относиться к жене иначе.

Когда они попрощались, Валерия испытывала лишь смутную усталость и легкое раздражение. Когда неожиданно приехал Слава и привез цветок орхидеи в прозрачном пластмассовом кубе (Вадик заметил, что это моветон, и орхидеи дарят только малолеткам), у нее не хватило силы воли сказать, что все конечно. Это было какое-то нелепое столкновение, она совершенно не ожидала его появления и вместо того, чтобы вести себя беспечно и самодостаточно, поняла, что на самом деле очень рада его видеть, и получать от него цветок тоже очень приятно. Как и думать о том, каким он мог бы стать отцом для малыша.

Через несколько минут они встретились с Маринкой. Та была раздражена и немногословна, казалось, что общение с подругой, обманывающей мужа, вызывает у нее брезгливость.

Валерия орхидею не выбросила, а поставила в спальне на комод, рядом со свадебной фотографией. На следующий день, в субботу, пока она гуляла с малышом, Маринка позвонила ей домой. Трубку взял Гена. С легким придыханием, грустно и одновременно сочась иронией, Маринка рассказала ему об изменах жены и в конце бросила блистательную колкость по поводу ее прописки в их квартире.

Гена и так был в поганом настроении из-за неурядиц на работе. Маринку он почти не знал, но что-то в этом звонке – таком диком, таком невозможном, не из их измерения, – конечно, задело его. Нелепая история с джипом и гормональной тупостью супруги была просто забавным эпизодом, но тут уже явно было затронуто что-то более глубокое. И он пошел за советом к маме.

К возвращению Валерии все уже рухнуло – мама не только не опровергла этот бред про измену, а вполне грамотно обосновала, как и когда это могло происходить, и, по большому счету, была права. Но праведный гнев распространился дальше, и, когда Валерия, еще ничего не зная, вынимала сына из коляски, нервничая, что не успевает сварить ему супчик, – бабушка малыша уже почти убедила папу, что его отцовство может оказаться весьма спорным. Хотя внешне мальчик напоминал отца – в таком возрасте это почти ничего не значит.