Игры без чести

Вот тут стало неприятно, почти мерзко. Потому что, конечно, найти номер ее матери не было бы сверхзадачей для организаторов тренинга, но, несмотря на все те эмоции, раскрепощения, слезы, являющиеся частью мероприятия, вторжение в личную, повседневную, глубоко семейную жизнь Людмила считала неприемлемым и возмутительным. У нее была подруга, связанная с контролирующими органами, и, нажимая на кодовом замке замененные иксами цифры из домашнего номера телефона своей матери, чувствуя, как дверь поддается, — Людмила думала, как натравит на этих дельцов ревизоров и как-то прилепит сюда еще и дело об использовании личных данных клиентов. В состоянии острого раздражения она поднялась по старинной прохладной лестнице на последний этаж. Пролеты были большие — дом довоенный, с высоченными потолками. Дверь квартиры № 6 ничем не отличалась от остальных дверей на широкой, местами уходящей в тень площадке с пыльным, заваленным листьями и мусором стеклянным фонарем над лестницей.

Дверь открыла совсем молоденькая особа в длинном черном шелковом платье. Точно как какая-то модель, которых берут на презентации в автосалоны, — чистая вся какая-то, без косметики, с почти детским лицом, ровными длинными каштановыми волосами, в черных лодочках на высоких каблуках — совершенно неуместная как для автосалона, так и для тренинга. Людмила решила, что тут, наверное, предполагается небольшой фуршет и что львиная доля прошедших в тур «прирожденных лидеров» приходится на представителей сильного пола. Еще ей подумалось, что светские рауты, «статусность» и вся эта тусовочная мишура ее никогда не трогали так, как, например, тех же коллег или даже самого Вадика.

— Позвольте, — сказала девушка, целясь помочь ей снять пальто.

Людмила смерила ее добрым взглядом циничной тетки — стало ясно, что помогать ей не надо.

В квартире была довольно странная обстановка: вопреки повальной моде максимально разгружать помещения, избавляясь от лишних стен, тут, напротив, все было в каких-то коридорах. Обои были странные: темно-бордовые в красную полоску, в псевдоанглийском стиле. С обеих сторон было где-то пять тяжелых лакированных дверей с бронзовыми ручками. Пройдя за девушкой в небольшой аппендикс, увенчанный массивным, возможно антикварным, комодом из цельного дерева и встроенным шкафом с дубовыми резными дверцами, Людмила повесила пальто, потом, заметив несколько пар дорогой мужской обуви и женские сапожки «Shy», покосилась на девушку.

— У нас принято разуваться, сейчас я дам вам одноразовые тапочки.

Людмила незаметно закатила глаза и усмехнулась.

Приглушенное освещение, красные стены, закрытые двери — это все невыносимо раздражало. В воздухе пахло приторными духами и сигарами, где-то играла музыка — легкая композиция для фортепиано со скрипкой.

— И еще по нашим правилам, пока вы не… словом, можно я завяжу вам глаза?

Людмила резко развернулась, нависнув над девушкой всей своей многочасовой усталостью после трудного рабочего дня, всем своим многолетним опытом в юриспруденции и на руководящей должности, где такие вот девочки у нее летали так, что перья сыпались, а противные недолюбленные тетки с хроническими болезнями, работники госструктур, поджимая тонкие злые губы, капитулировали, не в силах выдержать напор.

— Ах ты ж господи…

Девушка не поняла реплики и смотрела на Людмилу с приветливым удивлением, смело, прямо в глаза.

Потом Людмила осознала, что, наверное, показывает себя не с самой лучшей стороны, потому что все эти дурацкие тренинги построены на играх, и нужно уметь переключаться и следовать правилам. Она улыбнулась и слегка присела, чтобы девушке было удобно нацепить на нее повязку из прохладной черной шелковой ткани.

Ее взяли за руку и провели буквально пару шагов, лицо защекотал теплый запах ванили и, кажется, иланг-иланга, тут было теплее, чем в коридоре. Сбивающее с толку, расслабляющее тяжелое электрическое тепло. — Садитесь, — сказал мужской голос, рядом послышалось шевеление, скрип пружин. Людмила нащупала за спиной рельефную шелковую обивку какого-то предмета мебели, осторожно присела. Музыка доносилась из стереоустановки откуда-то с пола, на уровне ее щиколоток.

Сеанс тренинга оказался неожиданно приятным.

На фоне пряного сладковатого электрического тепла, зимней сонливости, ощущения промозглой ночи за окнами было хорошо сидеть с отключенными внешними рецепторами, слушая спокойный мягкий мужской голос. Он говорил с каким-то акцентом, может питерским. Или, по крайней мере, так, как говорят очень образованные люди. Наверняка его выписали из России. Наверняка он имеет обширную медицинскую практику. Он попросил, чтобы Людмила описала комнату, в которой они находятся. Ей казалось, что это большая гостиная, оформленная в «дворцовом стиле» — с тяжелыми зелеными бархатными портьерами.

— Зелеными? — мягко уточнил голос, звучащий где-то будоражаще рядом. Эта физически осязаемая, но невидимая близость словно подстегивала к радости, в кровь выбрасывались эндорфины. Гормоны счастья.

— Да, немного с золотом, — тихо ответила Людмила улыбаясь.

— Это очень хорошо…