Игры Бездушных. Живая улика (СИ)

— Да у меня и в мыслях не было сбегать, — выставив перед собой руку, попятилась к другому концу кровати. Дмитрий наблюдал, но приближаться не стал. — Просто решила вернуться к повседневным обязанностям, так как мне уже осточертело сидеть тут взаперти, измываться и сходить с ума от ожидания, — меня уже распирала злость и негодование, а дальше меня просто понесло. — Но ваша вампирская светлость посчитала правильным вообще не являться в свои покои, а ещё, представь себе, мне захотелось есть, и на мой стук и зов так никто не соизволил придти, поэтому сложилось такое впечатление, будто всеслышащие вампиры в этом доме, мать вашу, в миг все оглохли!

Дмитрий, стоял у окна и продолжал меня внимательно изучать. Он был в спортивных чёрных брюках, и в тонких перчатках, но без верхней части одежды, и в этот раз я хорошо могла разглядеть каждую выпуклость, впадину, выпирающую жилку, вену на руках, внизу живота, и нет, Багира не был массивным, высоким — да, атлетичным. Эстетика его гибкого тела просто очаровывала. Создавалось ощущение, будто перед тобой и правда стояла большая дикая кошка, истинный хищник — соблазнительный, опасный. Лицо бездушного не выражало ровным счётом ничего, поэтому сложно было сказать как на него повлияла моя словесная тирада, и поэтому каждая секунда этого томительного молчания казалась словно пыткой, а ещё, я никак не могла справиться с внутренним пожаром, который, при каждом новом касании к коже его холодного, но тем не менее, жгучего взгляда, всё сильнее разгорался внутри меня. Но, как только его взгляд бесстыдно пробрался под ткань полупрозрачных трусиков, отчего мне сразу пришлось свести ноги вместе, опустить их на кровать и всё же прикрыться простынёй, правый уголок его губ ощутимо дрогнул.

— У нас сегодня были важные состязания, поэтому практически все поверенные Виттории, почти вся прислуга, в том числе и сама Виттория, находились на площади у спортивного комплекса Ариосто, поэтому мало кто мог тебя услышать, — Багира подошёл к кровати, я ещё сильнее вжалась в мягкое изголовье. — Но одному адопту всё же было поручено тебя два раза накормить, — сердце ёкнуло в груди, когда я подумала, что вероятней всего этим «одним адоптом» и была Лина.

Внезапно что-то очень жуткое всколыхнулось в зелёных радужках бездушного. Дмитрий резко повернулся и направился к двери. Испуг и страх за подругу заставили мгновенно соскочить с кровати и в три больших шага преодолеть расстояние до Багиры.

— Не надо, — схватила бездушного за руку, Дмитрий тут же её отдёрнул, но остановился, застыв в полуобороте. — Я солгала, я вовсе не голодна, пожалуйста, не надо её наказывать, — взмолила Багиру, на что тот развернулся, и, окинув меня внимательным, тягучим взглядом, приказал:

— На колени, Скиф.

— Что? — обняла себя одной рукой. В этом неглиже я себя ощущала ещё более обнажённой и незащищенной, чем без него.

— На колени. Анна. Иначе я буду вынужден проучить адопта.

И, больше не раздумывая, опустилась на колени, уставилась в ноги бездушному. Дмитрий отошёл от двери, и я слышала, как он сел на кровать.

— А теперь повернись и ползи, — приказал Багира и мне ничего не оставалось, как подчиниться приказу.

— Медленно, — и я замедлила темп. — Опустись на локти и прогнись в спине. Ещё сильнее. И взгляд, Анна, на меня смотри, — и я посмотрела на Багиру, и в этот момент мне просто захотелось вдавить его надменное лицо, а следом, размазать эту, подавляющую волю, самодовольную полуулыбку, но мне точно также, хотелось придушить себя за то, что посчитала момент полного подчинения интригующим, волнительным, хоть и диким, низким.

Дмитрий подхватил меня за плечо и усадил на колени, как только я оказалась у его ног. Вплёл в кудри пальцы и натянул, заставив сильно выгнуться, а меня невольно испустить стон.

Руки Дмитрия забирались под тонкую полупрозрачную ткань, но сейчас они были ещё более жёсткими, истязающими, отчего тело местами просто изнывало и полыхало от его пыточных касаний, но, тем не менее, даже в этот раз, причиняемая боль Багирой казалась сущим раем по сравнению с той, что пришлось перенести во время наказания. Тело реагировало непривычно-остро, и в какой-то момент мне дико захотелось, чтобы Дмитрий снял перчатки, и продолжил эти болезненно-упоительные пытки уже без них.

Мне кажется, в этот раз я окончательно потеряла контроль над телом, поскольку моему сознанию оно больше не подчинялось, но зато покорно отзывалось на любые манипуляции бездушного, будь то сжимание бёдер, груди, любых других мягких участков тела или отзывалось на болезненные, но не менее приятные поцелуи, после которых на теле оставались глубокие маленькие ранки. Я просто утопала в потоках упоительного удовольствия — дикого, непривычного, уничтожающего. А где-то в глубине моего сознания истинная, рациональная часть меня, словно птица в клетке, отчаянно билась, пытаясь предупредить и напомнить об опасности, вырваться наружу…

========== Глава 12 ==========