Игры богов. Потомки уснувших

– Как это я – такой мелкий (великий, обратная сторона медали. – Прим. авт.) и примитивный (могущественный), подниму руку на сложившиеся – «правильные» устои? – пугался и пугал сам себя странник. Пугать и пугаться было привычным делом, а вот прыгать в звездную бездну неизвестного – увольте, – баловство. Да и всеобщее правило или вилы в бок сказывались. Вилы в боку или Орел неосознанности тиранили печень Прометея.

– Да кто я такой!? Кто дал мне право обижать сирых и убогих (знающих и мудрых) сказками о волшебном устройстве мира? Кто дал мне право попирать устои неведения наглым обманом? Кто дал мне право быть смелым и сильным (глупым и слабым), тогда как другие сидят в болоте гиблом?

Все бы ничего, так бы и заел себя поедом странник. Глядишь, прожил бы смирненько в щель забившись, но взбунтовался в нем дух свободы, а может – противоречия. Обнаглел дух до безобразия. И проснулась в страннике странная наглость – желание жить! Да не просто жить как все, а жить по своему собственному праву и выбору! Так сказать, по своему мнению, по своему хотению, да по своему умению! Долго сказки пишутся, да скоро сказываются. Только вот как обрести это хотение, а к нему разумение, да умение – никто как-то и не рассказывает. В институтах этому не учат. Все своим непосильным трудом зарабатывать приходится.

– Да это Я сам себе даю право на беспредельность! – в отчаянной тоске от ответственности за свою жизнь взвыл странник. Он лихорадочно отрясал прах страхов, вцепившихся костлявой рукой в надпочечники и горнило свободы, то бишь горло. Обиды давили кашлем. Страхи щемили, т. е. забивали обратно в щель.

– Вот где оно игольное ушко для верблюда сокрыто, – откашливаясь и давясь комом обид в горле, открывал истину полузадушенный странник. Чакра вишудха перекроет кислород и все пути к свободе, если себе приговор на странствия не подпишешь.