Игры богов. Потомки уснувших

Клочки по закоулочкам

Ты пьяница со мною рядом,

Вовсе никудышный.

Я пью, но лишь тогда,

Когда подносит кубок мне Всевышний —

Нектара, не вина.

И коль ты пьешь, то ты там лишний.

Татьяна Созыкина

Чары Мары сползали со странника пятнами и клочьями.

– Мары, Майи, Мармары, Марены, Марины, Маруси – как же я вас всех люблю! Как же вы умеете талантливо заморочить себе и другим голову – размышлял Ваня. Его размышления перетекали в пение гимна Маруси.

Маруся от счастья слезы льет.

Как гусли душа ее поет.

Кап-кап-кап – из ясных глаз Маруси

Капают – горькие, капают – сладкие

Слезы на копье.

Клочья забвения, суета сует, ложные приоритеты, манна небесная. Сползали-то все по живому – по наболевшему и больному. Чирей – и тот без причины на носу не вскочит. На все есть причина. Без причины кирпич с места не сдвинется. Ведь и впрямь, зачем кирпичу карму свою усугублять падением на чью-то светлую голову? Ему тоже хочется по светлому пути идти. Сползало Все, чем занимался полжизни в поте лица, так сказать, служил «правде-матке» не покладая рук. Больших достиг целей. Все достигал и достигал, а скорее – доставал. Не один акр земли удобрил – все ж не зря жил и трудился. Вот цели и достали странника, прямо как на Канатчиковой даче. Совесть пробудилась – голос духа. Дух-то особо увещевать не стал, а так авторитетно однажды и заявил:

– Не тем ты всю жизнь занимался, Ваня. Даром жизнь прошла. Все бессмысленно как-то – по-глупому. Все распылялся, да разбрасывался стрелами намерений неосознанных – Иваном-стрельцом работал. Все доказывал другим, какой хороший ты да исключительный. Сам, значит, в это не верил, а другим норовил доказать – испортить, значит. Хорош гусь! Если веришь себе, то цель увеличится до размеров мира. Тогда куда ни стреляй – все равно не промахнешься!

Тоска зеленая тут и заела – глаза на мир скорби открылись, особенно на свою эгоистичную природу. Нужно было по-умному, а получилось – как всегда – даром. Вот беда-то какая! Дар – он свыше дается, вот только распорядиться им требуется разумно, тогда и не будет мучительно больно за бесцельно прожитые годы. Мазохизм полез из всех мыслимых и немыслимых тайников души чувством вины, комплексами неполноценности и вселенской тоски.

– Ага, вон еще одна цель на бреющем полетела! – доставая гранатомет, констатировал странник.

Цель быстро приближалась.

Трах! Бах! Бабах! Ух!

– Попал! Ура! Не успела отбрить! Одной меньше, спать легче – вспоминая восточную притчу о быке, который все норовит забраться в траву, куражился со слезами на глазах странник. – Меньше привязок! Душа и совесть чище! Да и грехов меньше – не навяжу узлов кармы в процессе. Да здравствует примитивизм!

– Дурак ты, Федя! Без мотивации и цели не живет человек долго – отозвался Здравый смысл.

– Да не Федя, а Ваня я, – обиделся странник.

– А какая разница? Что так автомат, что эдак. Просто безмозглый механизм, запрограммированный генетическими программами. И куда ты с подводной лодки, милый, денешься? Порчами это родовыми называется в народе, а на востоке – кармой. Если род худой, то и судьба-кручинушка все по колдобинам да ямам норовит вести. Иного-то и не знает. Вела бы дорогой ясной и светлой, да не показал ей никто оную.

Странник с отчаянным выражением на лице достал из закромов родины бикфордов шнур и тротиловую шашку. А Здравый смысл распоясался – невмоготу совсем несчастному с утонченной и ранимой душой терпеть такое беззаконие и издевательства.

– Ну подорвешься ты клочками мелкими и что – сбежишь? Ан нет! Вернут на грешную землю и в самую гущу. В гущу навозную. Во-первых, чтобы неповадно было от себя сбегать, а во-вторых, ты что себе возомнил? Кто за тебя все, что ты посеял или удобрил, убирать будет?

– Так что, не в рай разве? – удивился странник. – Я вон сколько добрых дел сделал, что все никак из них не вылезу. Все жить за других или для других людей старался. Все хорошим хотел быть. Вот они и благодарят меня по сей день да все батогами и гадостями. Никак понимать своей выгоды не хотят, сволочи.