Игры чародеев

Удача? Многие считают, что удача – это миф. Но так или иначе, Максим уцелел, он оказался в нужном месте и в нужное время. И кроме как удачей объяснить подобное было попросту невозможно.

Через несколько километров мы бросили машину и, пересев в такси, приехали на окраину города – в небольшой двухэтажный хостел. Максим кивнул сидящему на ресепшене сонному, с ног до головы татуированному парню с дредами на голове. Тот смерил нас взглядом, но вопросов задавать не стал. Мы прошли по коридору, свернули в самую дальнюю дверь, соседствующую с запасным выходом, и оказались в тесной комнате европейского общежития, рассчитанной на проживание двух человек.

– Добро пожаловать, – Максим подозрительно выглянул в окно, проверяя, нет ли слежки.

Я посмотрел по сторонам. Всё-таки у этого парня был особый талант выбирать для проживания замшелые клоповники, от которых так и сквозило чувством отчаяния и депрессии. И даже здесь, в сердце старушки Европы – колыбели изысканной архитектуры – он умудрился найти комнату, на которую невозможно было смотреть без слез.

– А теперь – рассказывайте, – он сел на одну из кроватей. – Что случилось, пока меня не было? Что там с этим треклятым дневником?

Зная, что сейчас даже любая мелочь могла иметь значение, я принялся максимально подробно излагать события, произошедшие после моего отъезда из школы Кюшуке. Стараясь не упустить деталей, я рассказал о случившемся со мной и Ольгой, параллельно вплетая туда историю Адель: как она оказалась в замке Корвинов, напала на след ордена Хранителей и их Великого реестра.

– Вот так мы очутились в Италии, – подытожил я, сообщив последние детали. – Тот священник явно узнал текст, который показала ему Адель.

– Что было дальше? – нетерпеливо спросил Максим.

– Не знаю. Начала стрельба и дочитать запись я не успел. Запись была длинная – я прочел примерно половину.

– Проклятье, – Максим раздосадовано стукнул кулаком в ладонь и поднялся с места. – Нужно узнать, что написано дальше. Чем закончилась вся эта канитель со священником и Реестром.

– Предлагаешь вернуться в собор? – удивился я. – Да после того, что ты там устроил, к нему, наверное, съехались все полицейские страны!

– За это можешь быть спокоен, – отвлеченно бросил Максим, – Вонты прекрасно подчищают за собой следы: никто и не узнает, что там произошло. Но готов спорить на что угодно – на площади теперь дежурят их люди, которые только и ждут нашего появления.

Максим, как всегда, оставался верен себе. Неожиданно воскреснув из мертвых, он всё с той же страстью был готов добиваться цели.

В комнате повисла короткая пауза.

– Есть другой способ дочитать текст, – неожиданно вмешалась Ольга.

Мы с Максимом вопросительно посмотрели на неё.

– Гипноз, – глядя на меня, сказала Ольга. – Ты же видел текст, правильно? Хотя бы мельком? Значит, он отпечатался у тебя в памяти. Надо только помочь вспомнить его.

– Звучит слишком просто, – задумчиво сказал Максим. – Ты можешь это сделать?

– Да, – неуверенно сказала Ольга. – Наверное, да. Я давно не погружала никого в гипноз. Надо пробовать.

Два острых взгляда пытливо уставились на меня, спрашивая одобрения.

– Опять меня вырубать будете? – скептически предположил я.

– Нет, не волнуйся, – успокоила меня Ольга. – Гипноз – это гораздо проще, чем тот ритуал в горах. Не знаю, сработает ли он – но попытаться точно стоит.

– Если ты так говоришь, – я неуверенно пожал плечами.

В любом случае, идея с гипнозом звучала куда лучше перспективы снова ехать на площадь.

Заручившись согласием, Ольга усадила меня на стул.

– Дай что-нибудь небольшое и блестящее, – попросила она Максима.

– Подойдет? – Максим передернул затвор пистолета и, поймав выпавший из ствола патрон, протянул ей в руки.

– Серебро, – тихо сказала Ольга, посмотрев на патрон, после чего привязала его к нитке и принялась раскачивать получившийся самопальный маятник перед моим носом.

– Расслабься, – она говорила уверенно и проникновенно. – Старайся не думать. Слушай только мой голос, сконцентрируйся на нем – так же, как ты концентрируешься на заклинаниях. Ты слышишь мой голос. Ничего в мире больше не существует. Есть только ты и мой голос.

Своими неспешными словами она постепенно погружала меня в забвение. Колебания маятника начали убаюкивать: мир вокруг стал меркнуть, я окунался в пустоту, и единственной связью с реальностью оставался теперь только мягкий голос Ольги.

Но скоро пропал и он.

Вокруг стало темно и тихо. Было непонятно, сидел я или стоял. Или же падал в невидимую пропасть. Затем темнота плавно начала сменяться белым светом, из которого проступали знакомые очертания.

Я снова оказался на крыше собора, в окружении застывших людей, больше напоминавших восковые изваяния. По бокам замерли вооруженные наемники, глава вонтов стеклянными глазами хищно глядел на меня. Ольга, зажатая между двумя охранниками, с каменным выражением лица ожидала, что же случится дальше.

Никто не двигался – будто всех их, подобно видеозаписи, поставили на паузу.

Свесившись на перилах, я посмотрел вниз, где по брусчатке площади ярким свечением тянулся знакомый текст.