Игры для мужчин среднего возраста

Ефим всегда любил эти края. Первый раз он посетил Красноярск несколько лет назад, в сентябре. Еще из самолета, глядя вниз, никак не мог понять, что это там за рыжий ландшафт. С уменьшением высоты стали видны сопки, и даже отдельные деревья начали угадываться. Но почему все такое желтое?

Ответ пришел уже на земле.

Оказалось, что листья на деревьях к осени желтеют. Но если в Центральной России они параллельно начинают постепенно опадать, то здесь держатся, как спартанцы, до самых холодов. И столь чистой охры, выкрасившей целые склоны, Ефим до этого даже представить себе не мог…

Впрочем, сейчас до осени было далеко, склоны сопок стояли вполне зелеными, хотя, конечно, без той весенней свежести, которую Ефим наблюдал, прикатив сюда однажды в мае.

Но все равно вокруг было удивительно красиво.

Справа тек Енисей, не бог весть какой широкий, — Береславский и на Амазонке бывал, и по Ла-Плате от Монтевидео до Буэнос-Айреса — сотни километров, между прочим, — на океанском лайнере шпарил.

Но Енисей был мощный и дикий. Гранитные берега лишь подчеркивали его силу. И Ефим почему-то этой силой гордился.

Да тут, по любым меркам, было на что посмотреть.

Скоро начался серпантин. Почти настоящий — с тупиками-ловушками в конце спусков, чтоб, если откажут тормоза, можно было остановиться. А с левой стороны в Енисей втекали небольшие притоки, через которые были перекинуты мосты.

У устьев часто стояли деревни, живописные уже по факту рождения. Черненькие, выкрашенные временем дома лишь подчеркивали мощь и силу стихий.

Правда, дома теперь были не только черненькие, крестьянские. Такие тут хатки новорусские проглядывали, что и в ближнем Подмосковье они б смотрелись не по-детски. Но даже это не портило картины.

Ехали довольно долго. И вот наконец приехали.

Ефим, кряхтя, покинул автобус — Док жестко пресек его попытки остаться внутри.

Парни уже носились вокруг с фотоаппаратами и даже успели позаигрывать с местными девицами.

Самурай со Смагиной, держась за руки, степенно прогуливались по прибрежной аллее. А Ефим, ускользнув от Дока, спустился к реке.

Опустил ладони в холодную воду. Пошевелил толстыми пальцами.

Было обидно.

Он старался туда не смотреть, но не увидеть этого было невозможно. Совсем недалеко от них, впереди, реку тупо перегораживала черная стена плотины.

«Как тигр в передвижном зверинце», — почему-то подумалось Береславскому.

Вытащив из воды гладкий, обкатанный камешек, побросал его из ладони в ладонь, чтоб обсох, и про себя извинился перед Енисеем за людское недомыслие.

За изъятый камешек извиняться не стал. Такая мелочь по сравнению с иными творениями рук человеческих.

На обратном пути, уже недалеко от города, местный гид показал еще одну достопримечательность — горнолыжный подъемник. Ефим сразу предложил подняться наверх.

Это было не очень логично. Достаточно сказать, что, прожив две недели с Наташкой на Южном Урале, в Абзаково, — а супруга у него была ярой горнолыжницей, — Береславский ни разу не посетил склон. Все не хватало времени. То ел. То спал. То ездил на своей машине — он приперся из Москвы, несмотря на зиму, своим ходом — в Магнитогорск и по окрестным деревням.

А тут — на тебе, такое рвение. Впрочем, он и сам бы не смог объяснить глубинные корни многих своих поступков.

Большинство граждан, как и следовало ожидать, от идеи отказались. Ни лыж нет. Ни снега.

А вот Док, Смагина и Самурай с удовольствием покинули автобус.

Док — из сочувствия к пациенту. Смагина — из-за туристской ненасытности. А Самурай — из-за Смагиной.

Подъемник, как ни странно, работал. Фуникулер был старинный, по два сиденьица на палке, подвешенной к канату. Подъезжая к нижней станции, они замедляли ход и плавно плыли вдоль посадочной площадки. В этот момент надо было изловчиться и плюхнуться на сиденье. Потом все это вырывалось на оперативный простор и парило в воздухе, пока не достигало вершины горы.

Народу не было — никого. Непонятно вообще, зачем техника трудилась. Но — трудилась. Пустые сиденьица по-сизифовски — неторопливо и бесполезно — ползали взад-вперед по склону. На площадке перед нижней станцией, когда отъехал их автобус, осталась лишь одна машина.

— Зеленый «Опель», — шепнул Ефиму насторожившийся Самурай. — Он сначала за нами ехал. Потом, когда мы свернули к горе, обогнал.

У Береславского неприятно заныло под ложечкой. А так все хорошо начиналось.

— Может, не поедем? — спросил он у Самурая. И сам же ответил: — Автобус придет только через час. Они нас и тут найдут, когда спустятся.

Он подошел к «Опелю». Тут и проверять не надо было: капот горячий и даже покрышки. Наверняка, если купить билеты и зайти на станцию, можно будет увидеть двух одиноких пассажиров. Если, конечно, к ним после Омска никто не присоединился.

— Что делать будем? — спросил Самурай. Он не был испуган, но торопился: Смагина, изучив фото на стене у кассы, уже возвращалась.

— Где твой «ТТ»? — спросил Ефим.

— Дома. Ты же сам сказал, с собой не таскать.

— Ничего они нам не сделают! — наконец решился Береславский. — Просто хотят пообщаться.

— С удавкой? — усмехнулся Самурай.