Игры двойников

Хвала морям, чьи воды дар приемлют… – продолжал он молитву Обновления. – Честь имею… склад регдондита…благословенного камня путешественников…дар четырех стихий родины… злодеи много скопили… я обновился, когда меня убили… а кожу отдал морю, как положено, она принята … энергетическим колодцем …

Да, судя по тому, насколько он пьян, склад он действительно нашел, и регдондита там достаточно. Впрочем, перерождаясь из кого бы то ни было, он все-таки обновился, и даже целый склад регдондита ему не помог.

–Хвала ветрам, летящим над землей,

Хвала морям, чьи воды дар приемлют…– продолжал Сигемон. – И не приставай ко мне, Кевиан, я настоящий сыщик Его Королевского Величества и эксперт-криминалист, а ты кто? – задал он риторический вопрос и с шумом свалился в круглое долонанское кресло. Действительно он настоящий сыщик, если нашел склад!

– Склад… под полиморфами… да пройдут их дни на дне морском… в кислоте… где посадочная площадка… старая, в мозговиках, в полиморфах, они растут там… – продолжал он вспоминать, не обращая внимания на грозное шевеление рожек и тычки церемониальным багром в бок. – чтоб я их на морском дне… вдвое больше меня ростом…

В тамбуре грохнула дверь, неразборчиво забурчали голоса Подгорецкого, Калюшенко и кого-то третьего, а на пульте зажегся сигнал замка. Ну, кажется все в сборе, да и силы уже возвращаются ко мне. Сейчас я буду давать показания….

– Ты что делаешь, Антон? Сейчас же прекрати откачку! – услышал я хриплый голос Подгорецкого. Он быстро шагнул к пульту, подкрепляя слова внушением. Я дал мысленную команду на остановку, но ничего не понял. Калюшенко подбежал к пульту следом за ним и замер, внимательно вглядываясь в панораму. Я увеличил мираж.

Звезды великие! Вся платформа была покрыта вялыми, обмякшими телами гладенцов, а сверху на них падали, разбиваясь в лепешки, тусклые окулумы с обмякшими щупальцами и всех накрывали серые одеяла мертвых фламбойянов. И это все сделал я? А что будет со мной самим, если я выйду наружу?

– Господин Подгорецкий! По какому праву вы считаете возможным приказывать командиру и главному инженеру энергостанции в присутствии директора объединения «Энерго-Вита»? Какое отношение вы имеете к производственному процессу? – заговорил третий голос. Я оглянулся. Звезды великие, это же Балиани, вернее, его двойник! Заросший, светящийся, в красной грязи от разбитых мозговиков, одетый в рваный поддельный экзоскелет, но по-прежнему официальный!

– Вы бы еще спросили, уважаемый, какое вы сами к этому процессу отношение имеете? Или к рейдерам? И почему это я счел возможным вытащить вас из старого модуля, где они вас заперли?

– Не попрекайте меня спасением! Это неприлично! – проговорил двойник-Балиани, презрительно морщась. – И кто вы такой, в конце концов?

Джал молча поднес левую руку к пульту, и над ним взлетел мираж идентификатора с изображением Джала в темно-зеленом форменном комбинезоне с двумя золотыми звездочками на рукаве. Я не мог припомнить ни такой формы, ни таких знаков различия, но пересекающиеся орбиты вокруг миражного снимка были достаточно красноречивы. «Подгорецкий Джал. Галактический Арбитраж. Следователь по особо важным делам. Кандидат наук, космобиология. » – сообщала надпись, окруженная фигурными печатями и многократно повторенными орбитами.

– Ничего себе, горшок с ушами! – изрек отец.

– Так это вы из Галактического Арбитража? Меня предупреждали! – помрачнел двойник-Балиани.

– Именно я! – кивнул на мираж Подгорецкий. Новая волна ударила в бок станции, и миражи над пультом мигнули. – Выключай совсем, Антон!

У меня не было ни возможности, ни желания обдумывать. Я быстро отменил все команды, и, жуя очередной пирожок, смотрел, как отключается откачка. Темно-красное свечение на краях энерголовушек постепенно угасало, искры пробежали по их поверхности и скрылись. Блестящая воронка разогнулась, опустила края и неподвижно застыла над платформой, мираж с графиком зарядки замер… Готово. Откачка энергии полностью прекратилась. Теперь опустить рабочие опоры…

– Стой, опоры не опускай! Тут сейчас такое начнется! Всю твою воронку побьет! – остановил меня Подгорецкий. Опять он слушает мои мысли! В панораме было видно, как робко оживают перья, поднимая и расправляя свои пышные верхушки. За ними стали приходить в себя и наливаться ярким золотым светом уцелевшие фламбойяны, по одному взлетая над платформой. Окулумы вынырнули из леса и стаей поплыли по зеленому небу. Гладенцы на платформе приподнимали головы, перекатывались с боку на бок, хлопали присосками и лили слизь вокруг себя. Кажется, то, что я сделал с природой Виты, еще можно было исправить. Или это она сама уже исправляла.