Игры любвеобильных фей

Возвращаться в Морозовск на автобусе показалось подругам не только скучным, но и неразумным решением вопроса. Собирались тучи и назревал дождь, которого с утра не было и в помине. Зонтиков и плащей у подруг не имелось. Нужно было поспешить. Они чувствовали, что все это время события медленно, но верно набирали обороты, и с минуты на минуту можно ожидать взрыва, конца, чего угодно, но страшного и неотвратимого. Грозы, например. С громом и молниями, проливным дождем и пронизывающим ветром.

– Нам надо спешить.

– Ага.

– Автобус ждать долго.

– Что да, то да.

– Поймаем попутку.

– Предлагаешь обратиться к зятю тетки Ани?

Но тот был на смене, и подруг повез его приятель – смешливый конопатый Васька, получивший права только пару месяцев назад и поэтому страшно гордящийся своим раздолбанным «Москвичом», доставшимся ему еще от деда.

– Машина – зверь! – уверял он подруг. – Таких машин нынче уже не делают! Раритет! Что вы так на меня смотрите, точно вам говорю! Раритет! Первых годов выпуска машина.

И заметив улыбки на лицах подруг, даже обиделся на них:

– Да чего вы ржете, курицы? У моей бабки вазочка была грошовая, она говорит, в то же время ее купила, что и дед свой «Москвич». Так была тут на днях в старой комиссионке, она теперь «Антиквариат» называется. Да дело не в названии, а в том, что бабка там увидела.

– И что же она увидела?

– А увидела там свою вазочку, чуть было под стол не свалилась от удивления. Пять тысяч рублей вазочка та теперь стоит! Продавец ей и объяснил, мол, раритет, потому так дорого и стоит. Вот и дедов «Москвич» тоже раритет! И стоит подороже вазочки.

Подруги молча удивились аналогии, которую сумел провести этот деревенский совсем простой парень между бабкиной вазочкой и машиной «Москвич». Действительно, те вещи, над которыми мы смеемся, когда им идет второй десяток лет и они окончательно и бесповоротно выходят из моды, имеют все шансы еще через пару-тройку десятков лет снова стать дорогими и модными.

И если в ранней молодости их цена падала с каждым прошедшим днем, то для всерьез постаревших машин ситуация меняется с точностью до наоборот. Теперь с возрастом и с каждым прожитым днем их ценность будет лишь возрастать и возрастать. Разумеется, если вещь находится в добром здравии и исправно служит тем целям, для которых и была создана.

Васек это тоже понимал и поэтому говорил:

– «Москвич» у деда все эти годы в гараже простоял. Насилу его упросил мне тачку отдать. Сначала продать ее за сто бакинских одному нашему хотел, да спасибо, бабка в тот магазин заглянула. Сама не своя домой вернулась. Говорит, даже не подозревала, что моя ваза, которую вы столько раз на помойку намеревались вынести, – дескать, символика на ней советская – серп и молот, вам к интерьеру не подходит, – теперь огромных денег стоит. И что? Выбросила она вазу? Поставила на самое почетное место, телевизор новый, который батя всего пять лет назад купил, в сторону подвинула. Ну его, говорит, дешевка! Так и с машиной деда будет. Пусть сейчас он еще недорого стоит, но лет через десять или двадцать уже совсем другую цену за него давать будут.

– И ты станешь держать машину про запас двадцать лет?

– А ничего, я терпеливый. Дом у нас свой, гараж имеется. Пусть стоит, дорожает.

И парень ласково погладил руль машины и ее обтянутое искусственной кожей сиденье.

Подруги в ответ только переглянулись. У каждого свои странности. Но одно дело – беречь маленькую вазочку или пару тарелок и совсем другое – держать огромную и неуклюжую машину, чья обивка, колеса и прочие детали могут очень быстро прийти в полную негодность. Нет, определенно мужики очень странные существа. Ищут сами себе лишний геморрой, а потом еще удивляются, почему эта болезнь стала вдруг такой популярной.

– Смейтесь, смейтесь! – обиженно произнес Вася, покосившись на хихикающих подруг. – Вот посмотрим через двадцать лет, на чьей стороне правда будет.

Подруги ничего в ответ не сказали. Да и о чем им было еще говорить с рыжим Васяткой, если впереди уже виднелись крыши Морозовска, на которые им указал их шофер?

– Мы уже на месте? Но я не узнаю места, – воскликнула Кира.

– Да, как-то ты странно ехал, – сказала Леся, посмотрев на Васятку. – Я тоже мест не узнаю.

– Вроде утром мы на автобусе другой дорогой проезжали.

Но Васятка не смутился и спокойно объяснил:

– В Морозовск две дороги есть.

– Ну, ладно. Как привез, так привез. Но впереди точно Морозовск?

– Точней не бывает.

– Высади нас прямо тут, – распорядилась Кира.

– В поселок не везти? – вроде бы растерялся шофер.

– Нет. Не хотим, чтобы там видели, что мы уже вернулись.

– Ой, не надо бы вам тут выходить! – испугался парень.

– Да что за ерунда? Не отвалятся у нас ноги пятьсот метров пройти.

– Тут поболе идти будет, весь километр.

– Все равно! Говорим же, выходим тут! Бери деньги.

Васятка пожал плечами и произнес:

– Хозяин – барин. Деньги, конечно, возьму, только все равно я бы на вашем месте тут не выходил.

– Почему? Поселок уже в трех шагах.

– Ну, до поселка еще прилично, а место тут дурное. Проклятый или Черный лес его люди кличут. Чертово место!