Игры любвеобильных фей

Леся сжала изо всех сил зубы, и Кира произнесла:

– Слышите?

Все три женщины окончательно замолкли и стали изо всех сил слушать. И тут до них сквозь гудящие порывы ветра и скрип качающихся деревьев донесся чей-то крик.

– Это Маша! Она плачет! О, боже!

Кира бы сказала, что плач больше напоминает вой, но не хотела пугать своих спутниц. Впрочем, они сообразили и без нее, что дело неладно.

– Там что-то случилось! Что-то ужасное! Обычно Маша держит себя в руках!

Двигаться на голос было значительно легче, чем блуждать между деревьев без всякого смысла. Продираясь сквозь густые еловые лапы, все женщины искололись и испачкались. Но они не останавливались, твердо зная, что там впереди очень нужна их помощь.

И вот внезапно лес перед ними расступился, и все трое оказались на небольшой проплешине, иначе и не назовешь. Когда-то тут были срублены несколько крупных деревьев, и из их бревен сложили избушку с крытой соломой крышей. Избушка была очень старая и явно нежилая. Окон в ней не имелось вовсе. Крыша давно провалилась, а единственная дверь упала на землю и тихо догнивала там, покрытая побегами папоротников и других растений.

Но не это привлекло к себе внимание подруг. Возле избушки на коленях стояла тетя Маша и горько рыдала, уткнувшись лбом в траву.

– Что случилось?

И тут же подруги увидели, ЧТО случилось. И прикрыв рты, чтобы из них не вырвался возглас ужаса, отступили назад.

– Маша, что…

Но тетка Настасья тоже была вынуждена умолкнуть, со страхом глядя на обуглившиеся черные останки, над которыми рыдала тетка Маша. Останки были человеческие. И они были одеты в хорошо знакомые брюки и рубашку дяди Коли. Это выглядело тем более нелепо, что надеты они были на абсолютно черные обгорелые конечности.

– О, господи! Что тут произошло? Маша!

Но тетя Маша не отвечала. За нее это сделала Кира.

– Видимо, его ударила шаровая молния, – произнесла она гробовым голосом.

– Но почему цела одежда?

– Такое случается, когда ударяет шаровая молния. Загадка.

Но тетка Настасья не хотела поверить в то, что видели ее глаза.

– Маша! – опустилась она рядом с рыдающей женщиной. – Маша, ты видела, как это случилось?

Тетка Маша отрицательно помотала головой.

– Когда я пришла, он уже был… такой.

– О, господи! Но это же наш Коля! – восклицала тетка Настасья. – Наш Коля! Он что… сгорел? Маша, ответь мне, как такое могло приключиться?

Тетя Маша ничего не ответила. Она лишь снова уткнулась в землю и зарыдала так, что у стоящих в отдалении подруг защемило сердце.

И тут пошел дождь. Сильный, он хлестал так, что от ударов становилось больно.

– Надо куда-то спрятаться! – спохватилась тетка Настасья. – Маша! Маша, пойдем с нами!

– Нет! Я не оставлю Колю тут одного! Надо взять его с собой.

– Колю нельзя трогать.

– Я его тут одного не оставлю!

Тетя Маша была упряма, и три другие женщины растерянно замерли на месте, не зная, как им поступить дальше.

– Укроемся в доме, – наконец предложила Леся. – Хуже уж всяко не будет.

Разжигая огонь, тетя Маша грустно улыбалась каким-то своим мыслям. Она уже перестала рыдать, но теперь на ее лбу поселилась глубокая складка. И как думали подруги, поглядывая на нее, поселилась она там уже навсегда. Тетя Маша любила их дядю Колю долгие годы. Любила, думала, что потеряла, обрела вновь… И вдруг такой удар. Утратив своего возлюбленного на сей раз окончательно, бедная женщина сразу же вместе с ним утратила всю свою живость, превратившись в слабое подобие себя самой.

– Этот дом построил старик, – внезапно произнесла тетя Маша, выпрямляясь над очагом, который женщины сложили прямо на полу в избе, чтобы немного обогреться и обсушиться от ливня, хлеставшего снаружи и изрядно их замочившего, пока они затаскивали внутрь обугленные останки дяди Коли, чтобы их не мочил дождь.

– Какой старик? – вздрогнула Кира то ли от сырости, которая проникала в дом снаружи, то ли от страха. – Морозов?

– Да. Он самый. А отец бабы Наташи помогал ему в строительстве и в обустройстве на новом месте. Он вообще был практически единственным, кто остался верен старику.

– Отец бабы Наташи? Так все, что она нам рассказывала про себя, – это правда?

– Ее отец был со стариком до самого своего конца. Служил Морозову верой и правдой. А когда умер, то завещал жене и дочери ухаживать за стариком, похоронить его в том месте, где он укажет. И вообще, быть ему поддержкой и опорой, пока смерть не положит конец этому обету.

– Значит, баба Наташа лично видела старика?

– Да. И боялась его до смерти. Впрочем, как и все другие, кому доводилось сталкиваться с этим человеком.

Так, с бабкой Натальей все было понятно. Она оставалась в Морозовске в силу привычки. Даже после смерти человек, которому при жизни прислуживал ее отец, крепко держал старуху возле своей могилы. Но это бабка Наталья, а что же сама тетя Маша? Что ее, не старую и симпатичную, в свое время привело в несчастный Морозовск?

– А вы? Зачем вы приехали в эти края?