Игры Майи

В один прекрасный день кто-нибудь «откроет» причину какого-то из феноменов, окутанных пока бесчисленными покровами Майи, и тогда то, что не существовало и не имело никакой ценности, вдруг появится. Это все равно что сказать, что света не существовало до тех пор, пока кто-то не открыл законы, описывающие его; или все равно, что утверждать, что свет не обладал скоростью до тех пор, пока ее не измерили.

Наука от Майи забыла допустить существование того, чего она не знает, чтобы это стало отправной точкой в поиске и чтобы помогло познать больше, чем есть сегодня в нашем распоряжении.

Это систематическое отрицание непознанного во многих случаях приводит к псевдоисследованиям, где результат известен уже до начала изучения: нужно доказать, что нечто, названное несуществующим, действительно не существует. И здесь в ход идут любые извращения смысла, фальсификации, самообман, лишь бы только никогда не признаться: «Я этого не знаю». В подобных случаях уместнее говорить не об исследованиях, а скорее о подгонке под шаблон, об удовлетворении тщеславия; здесь нет и следа истинной «фило-софии» – любви к мудрости.

* * *

Еще одна тайна науки нашего иллюзорного мира, скрытой под многими масками, – это вера в то, что наука противоположна всему, что связано с искусством и красотой, поэзией и воображением. Наука, чтобы оставаться наукой, обязана быть холодной и жесткой, лишенной гармонии, ее концепции должны быть изложены строго и бестрепетно, и в первую очередь критике подвергается ее былая способность сочетать полезное с прекрасным, как это было во времена древних цивилизаций.

Поэтому ученый обречен на то, чтобы ничего не смыслить в искусстве, а если его вдохновляет красота, он должен серьезно пересмотреть свои убеждения: быть может, он не рожден для исследований и познания Истины… И это не говоря уже о художнике, который презирает порядок и метод и считает, что какое-нибудь число или формула навеки уничтожат его труд… О Майя, как играешь ты с нами, когда не хочешь, чтобы мы знали правду о тебе…

Давайте попытаемся отделить Великую Науку от малой науки, которой нас постоянно отвлекает Майя.

Великая Наука – это та, что вынудила Сократа сказать: «Единственное, что я знаю, это что я ничего не знаю». Отсюда можно начинать движение, поскольку в этом утверждении-отрицании содержится отправная точка истины. И от этой точки протягивается нить, ведущая к центру клубка. Отсюда можно устремиться к Целому, к Единству, к видению всей Вселенной в ее совокупности, которое называют Целостным видением мира.

Малая наука – это та, что стремится познавать все больше и больше мелкого и ограниченного. Она опирается на иллюзию, полагая, что для лучшего познания нужно все расчленять на составляющие. Но в этом случае не происходит последовательного деления – от Целого к части: фрагменты знания приходят в столкновение между собой, потому что чем больше их разделяют, тем больше они начинают противоречить друг другу.

Этот процесс разделения, инициированный Майей – а кем же еще! – не мешает этим частицам потом вновь объединяться, и, пока мы развлекаемся исследованием микрочастиц Вселенной, Майя продолжает свое столь необходимое всем царствование.

* * *

Пока нет Целостного видения мира, нет и Большой Науки, нет Мудрости. И, хотя Майя это скрывает, поступки ее доказывают, что знание – это сила. И хорошо знать означает много мочь.

XXV Религия

Религия лучше всякой игры выполняет задачу опоры, данной людям Майей, чтобы помочь им достигнуть Бога.

И хотя Майя отчаянно старается, чтобы мы признали богом то, чему служит она сама – материю, жизнь, воспроизведение форм, рост… – но как раз через этого «бога» мы и приходим к восприятию другого Абсолюта, поскольку чудеса материального и законы, которые им управляют, очерчивают для нас границу другого чуда – Чуда Разума, приводящего в движение все в целом.

Все обстоит совсем не так, как утверждают некоторые люди, ослепленные игрой: мол, если мы способны видеть только материю, то должны быть материалистами. Для глаз, привыкших к блеску Майи, существование материи во всем ее совершенстве есть лишь подтверждение существования какого-то Высшего Начала, что смогло запрограммировать всю эту материю.

* * *

Разные верования, разные имена богов, определенные их изображения, соответствующие символы, закрепленные традицией ритуалы, – весь этот сложный церемониал был установлен человеком на Земле, дабы быть услышанным Богом на Небе. С каждым следует разговаривать на его собственном языке, и человек чувствует, что символ является лучшим языком для церемонии приближения к Божественному.

Но поскольку людей много, а Майя приучила их к разделению, то и в плане религиозном люди тоже попробовали выдвинуть разные мнения относительного того, какие из символов более точно отражают Божественное. Одни выбирают одно, другие – другое, и от бесконечного множества символических элементов язык религии усложняется… Церемонии разных культов все более отдаляются друг от друга, хотя все они претендуют на то, чтобы обращаться к Богу.