Игры морока

– Четыре месяца. И потом еще больше года мы его долечивали уже дома. На юг два раза ездили, хорошо, что знакомые пилоты были в количестве, брали нас с собой, а мы в Симеизе снимали домик маленький. Там же дешево все, да и мы без претензий. Мы ж тогда совсем без денег остались, нас поувольняли всех, ну правильно – родственник политзаключенный, это ж страшно, а ну как что не то выйдет. Да и некогда нам было работать. Ри, спасибо ему огромное, мужик дотошный, и мы стали оспаривать каждый пункт обвинений, которые против него выдвинули. По два раза в неделю заседания, чудовищная бредятина, протоколы и… – Кир махнул рукой. – Жили на одних макаронах, да нам и наплевать было, лишь бы его вытащить. И получилось. Особенно в свете прежних заслуг, знаешь ли, хорошо получилось. Доказали. Долги потом три года отдавали, спасибо друзьям, которые нас не торопили, видели, через что пройти пришлось.

– А яблоки ты купил?

– Купил, – ухмыльнулся Кир. – Только не яблоки, а персики. У него же половины зубов не было, их только через год вставили, а до этого рыжий ходил к Софье и канючил, чтобы она смилостивилась и помогла с зубами. Софья – это Встречающая старая, которая там в «ангелах» работала. В общем, после этой всей бодяги так и осталось. Я это уже на автомате делаю. Как собака Павлова.

– Ты его и в самом деле любишь? – Фэб просяще посмотрел на Кира.

– Дурак ты, – беззлобно ответил Кир. – Конечно. Очень, – добавил он. – Я потом два года… Он уже сам был не рад, а я думал: душу выну, но до конца долечу. До фига всего делать приходилось. Массаж два раза в день, гимнастика специальная, на физиотерапию таскал, через полгорода ездили. Он на работу рвался, как понял, в какие долги мы влезли, так я год сам не работал и его не пустил. Ругались так, что соседи по батарее стучали. Ты же его знаешь, у него по жизни всякая фигня рулит, типа долг превыше всего, типа надо жопу порвать, но сделать, и прочая хрень… А у меня тоже того… приоритеты. Что моя семья должна быть здоровая, например. Что я отвечаю за каждого. В результате Берта с рыжим пошли в какой-то заштатный институт, куда получилось, а я дома засел, с этим недолеченным. И, знаешь, долечил. Полностью. Так долечил, что водителем без проблем взяли на внутренние рейсы, то есть он запросто обследование прошел, а обследование там – хуже, чем в ментовке, в которую я потом устроился. Каждую кишку проверят, сволочи. Ну это понятно – при такой-то стоимости грузов и самих машин. У них там связи были старые, но даже связи не влияют, когда о здоровье речь идет.

– Кир, у меня нет слов. – Фэб покачал головой. – Я даже не знаю, что мне делать. Ты… ты действительно скъ’хара, в самом лучшем смысле. Я себя снова сейчас лишним и ненужным чувствую, потому что я в жизни столько для них не делал, сколько ты…

– Ой, брось, не заливай, – поморщился Кир. – Не делал… Ты все делал, просто раньше. И потом, не так много я и делал. Слава богу, такого дерьмища в нашей жизни было всего-то пара-тройка случаев. В Херсонесе, на плато, я им помог, потом – когда солнышко подставили, еще раз – когда во время войны их машину сбили и они поломались оба, ну вот этот вот трындец с отсидкой. Да и все, пожалуй. А так… зная их троих, догадайся сам, что наоборот бывало даже чаще. Допустим, простужаюсь я. Ну, сопли, кашель, температура… благодать, в общем. Потому что можно дома посидеть, полежать, книжку почитать, а еще вся квартира в твоем распоряжении, эти на работу с самого утра уматывают, в общем, гуляй, моя малина. Ну, вечером притаскиваются они с работы, и начинается. Мне ж не сильно много нужно, сам понимаешь – чаю себе притащу, в кровать залягу, спать-читать… но это до их возврата. И – поехали! Сначала Берта придет, с вареньем. Потом рыжий – еще чаю приволочет, и к чаю что-то. Потом псих заявится, с еще одним чаем и с горой газет, которые он мне по дороге купил. Потом снова Берта, которая какую-то ромашку мне заварила… В общем, через два часа я уже лежу, как фараон на похоронах, со всех сторон обложенный заботой. Один раз не выдержал: они втроем приперлись, каждый со своим каким-то очередным этим… неважно. Возьмите, говорю, бубны. Чего? Бубны, говорю, возьмите, а то что это за танцы будут, если без бубнов.

– И что?

– Что?.. Подушкой по голове от солнышка получил, что…

Фэб засмеялся.

– Да, – согласился он. – Этот может.

– Слушай, – Кир посерьезнел. – Знаешь, есть один момент такой, ну, про тебя и про психа. Вот хоть убей, не пойму… со мной-то более-менее все ясно, а вот что вы оба сейчас творите, у меня слабо в голове укладывается. Точнее, не укладывается вовсе. Что псих дурит, я вижу, но вот что делаешь ты, не понимаю.

– Ты о чем? – нахмурился Фэб.

– О том, что вы оба… – Кир замялся, подыскивая слова. – Ну, придумываете себе что-то… Фэб, я не знаю, как сказать. Как я его вижу, ты понял. И в каком роде я к нему скъ’хара – тоже. И что он тебя любит как ненормальный, я тоже вижу, но…

– А, вот ты о чем. – Фэб вздохнул. – Как я его вижу? Слушай, а как ты сам думаешь, как я могу видеть того, кто подарил мне третью жизнь?