Игры на асфальте

Пока Максим развлекался у гаражей, я решил еще разочек сбегать к дому Ивашкевичей, посмотреть, что и как: не приехала ли сатанинская «Волга», не явилась ли Маргарита, да мало ли что. Правду говоря, я немного остыл к этой игре: срабатывало слово «богатые». Не слишком ли я пекусь об имуществе Ивашкевичей? Но с другой стороны, Женька — мой друг, и было бы странно, если бы я оставил все как есть и занялся своими эмоциями.

13

Уже издалека я увидел, что возле дома Ивашкевичей что-то происходит: серая «Волга» вновь появилась на своем обычном месте, теперь она казалась мне и в самом деле таинственной и мрачной, как призрак корабля «Мария-Челеста», о котором я узнал из радиопередачи «Клуб знаменитых капитанов». А возле «Волги» собрались люди, среди них я узнал Сапегина Сергея Ивановича — он возвышался над толпой, как статуя командора, поверх домашней голубой майки он для приличия набросил пиджак. Рядом с ним, едва доставая головой Сапегину до плеча, стоял краснолицый и коренастый водитель в кожаной куртке (задрав голову и сдвинув свою серую кепку на затылок, он что-то яростно доказывал), толпились еще какие-то незнакомые люди, должно быть любопытствующие прохожие. Я прибавил шагу: мне было так же досадно, как всякому автору, увидевшему свое произведение вынесенным на киноэкран без авторского ведома и согласия. Досадно и любопытно.

— А, вот и разведчик! — завидев меня, прогудел Сапегин.

Коренастый обернулся и, пока я подходил, смотрел на меня белыми от ненависти глазами.

— Эта? — Сапегин кивнул на «Волгу».

— Эта, — ответил я, подойдя и не без гордости видя, что незнакомые люди передо мной расступаются.

— Еще раз попрошу предъявить документики! — грозно сказал Сапегин Коренастому.

— А я еще раз говорю, — осипшим тенорком заорал водитель, — не имеете права требовать! Только органам власти!

— Хорошо, — согласился Сапегин, — будут тебе органы, будет и власть.

— Да пошел ты… — прошипел Коренастый и схватился за дверную ручку машины. — Ненормальные какие-то населяют.

— Подождешь! — возразил Сапегин и взял его за локоть — видимо, довольно крепко, потому что водитель тут же отпустил ручку. Он широко раскрыл рот, чтобы разразиться бранью, рот у него был полон нержавеющих зубов.

Но тут худая женщина в домашнем халате, жена Сапегина, сказала:

— Второй идет, в сером пыльнике.

Поскольку она смотрела на подъезд купеческого дома, все повернулись туда. На крыльце стоял сутулый немолодой человек в светлом плаще-пыльнике с портфелем в руке, за ним из подъезда вышла дородная женщина в нарядном ярко-розовом платье и с золотой театральной сумочкой, которую она держала под мышкой.

— Он? — спросил меня Сергей Иваныч.

Я помотал головой, мурашками покрывшись от предчувствия, что сейчас будет.

Сапегин отпустил кожаную куртку, и Коренастый, словно этого только и дожидаясь, плачущим голосом закричал:

— Николай Евсеич, ну что такое? Привязались тут, за руки хватаются, документы требуют!

— В чем дело? — строго спросил человек в сером пыльнике, подойдя. — Какие проблемы?

Но тут женщина в розовом вырвалась вперед, решительно его отстранила и застрекотала, как пулемет:

— И что это вы здесь выставились? И что это вы уставились? Не видели, как человек уезжает из вашего змеиного гнезда? Ну, так любуйтесь, пожалуйста, на здоровьечко. Коля, садись!

Сапегин метнул на меня недобрый взгляд, поскреб затылок.

— Ты, Нина Петровна, не горячись, тебя-то мы знаем. Переезжаешь, никак? Вещички-то, извиняюсь, твои перевозят?

— А то еще чьи же, наверно, уж не твои! — Женщина в розовом подбоченилась, прихватив толстыми пальцами свою драгоценную сумку.

— А этот гражданин, извиняюсь, кто будет?

— Муж!

Розовая женщина постояла подбоченясь в наступившей тишине и, видимо довольная произведенным эффектом, громко произнесла: «Тьфу!» — и полезла в заднюю дверцу машины.

— Нет, погодите, граждане дорогие! — ободренный тем, что Сапегин озадаченно умолк, Коренастый теперь уже сам крепко схватил меня за рукав рубашки, прищемив мне своими железными пальцами кожу. — Вот тут, значит, этот гаденыш вертится возле машины, как проклятый, а этот вот как с цепи сорвался, документики требует, это значит, вам все ничего?

Пожилой в пыльнике пасмурно взглянул на меня (я чувствовал, что ему самому и тошно, и стыдно), и я понял, что защищать меня от водителя здесь никто не станет и оплеухи — это в лучшем случае — мне, пожалуй, не избежать. Но тут неожиданно за меня вступилась Сапегина.

— А машина-то, между прочим, казенная, — язвительно сказала она. — Мальчик вертится правильно: вы тут личные дела на казенном бензине справляете.

Что здесь началось! Женщина в розовом распахнула дверцу машины и разразилась изнутри крикливой бранью, Сапегина не уступала ей ни в словечке, муж ее угрюмо оправдывался, Николай Евсеич то урезонивал новобрачную, то призывал водителя плюнуть на все и садиться за руль, а Коренастый ругался со всеми сразу, то и дело дергая меня за рукав, как бы желая убедиться, что я никуда не утек.

— Делаешь добро людям, а тебе в глаза тычут!

— Брось, Иван, поехали, времени нет!

— Нашел себе халтурку, левак бесстыжий!